Не успел я выйти от короля, как меня
окружили гномы, которые ссужали мне деньги, и тоже потребовали
отчета о тратах. В общем, в тот день нормы по количеству вранья в
день были мною побиты на многие десятилетия вперед. Едва я
расхлебался с гномами, как пришло известие о бунте тех крестьян,
кто уже прибыл на место и начал обустраиваться в бараках. Дорн
показал себя «умелым» политиком и не придумал ничего иного, как
наставить на них арбалеты и топоры. Только мое вмешательство
предотвратило кровопролитие и позволило заставить людей работать,
но только отдельно от гномов.
Людей на новом месте пока не
удавалось заинтересовать, их не привлекало ни отсутствие барщины и
налогов, ни гарантии будущей свободы и новых домов. Согнанные
силой, скученные в неизвестном месте, люди все как один были ко
всему глухи и всего боялись. Конечно, были такие индивидуумы,
которые, понимая неизбежность переселения и невозможность
возвращения назад, начали устраиваться на новом месте, но, к
сожалению, это были единицы, и их пример никого не убеждал.
Я прекрасно помню тот день, когда
отпустил отряд герцога и совместно с такими же вымотанными
бесконечной транспортировкой гномами заваливал вход в тоннели.
Никакого счастья или удовлетворенности от выполненной невозможной
работы ни у меня, ни у них не было, только глубокая усталость. В
день, когда мы вернулись назад, я собрал всех и объявил этот день
навечно выходным каждый год. Всех гномов и тех, кто строил бараки
для людей, и тех, кто занимался транспортировкой, я отпустил на
недельный отдых. Правда, самому пришлось заняться охраной людей от
пьяных и маловменяемых гномов.
Неделя загула прошла без серьезных
эксцессов, и я впервые вошел в барак и направился к своим нарам.
Казалось нереальным, что можно вот так вот просто лечь и уснуть, не
беспокоясь о том, что через несколько минут придется мчаться
разрешать очередной конфликт.
– Господин барон, господин
барон, – сквозь сон я почувствовал, как до моей руки кто‑то
дотронулся.
Желание убить того, кто нарушил столь
долгожданный сон, я сдержал с великим трудом. Открыв глаза, я
встретился взглядом с управляющим, он осторожно касался моей руки,
а сам при этом старался держаться подальше от меня.
Выплескивать свое раздражение на
Костела было бы верхом неблагодарности.