- Нет, серьезно. Тебя не устраивает моя кандидатура, я пытаюсь понять, почему.
И правда. Такой красавчик меня охмуряет, а я, неблагодарная зараза, каждый раз посылаю его куда подальше.
- Я не ложусь в постель с первым встречным.
Да и со вторым тоже. И вообще. Не было у меня еще никого. Не с инкуба же начинать.
- Но мы уже виделись, и не единожды.
Что ж ты упорный такой…
- Может, ты соврешь своим дружкам, что у нас все было, а я подтвержу? - особо не думая, предложила я.
- Зачем? – искренне изумился инкуб.
- Ну как. Ты молодец, переспал с еще одной девушкой. От меня отстанешь. Все довольные.
- Подожди. Ты хочешь сказать, - в темно-вишневых глазах появились красные огоньки, - что я на тебя поспорил, так?
- Похоже на это.
Мозги, ау! Вы когда начнете следить за тем, что беспечно мелет мой дурной язык?
Инкуб разозлился. От него в буквальном смысле слова исходил пар. Ноздри широко раздувались. В глазах уже не огоньки тлели, а пламя бушевало.
- Давно меня никто так не оскорблял. Спор? То есть без спора я не способен очаровать понравившуюся мне девушку?!
Я благоразумно молчала, придерживая свое мнение при себе. После всего, что выдал сегодня мой язык, на губы пора вешать амбарный замок. И ключ от него потерять. Во избежание, так сказать.
Стул резко отлетел в сторону. Мой собеседник подскочил, прошипел что-то под нос и широким шагом направился к выходу.
Я проводила его взглядом, вздохнула, вспомнила о вампирах и поплелась в кухню: готовить.
Освобождая мне пространство у плиты, Ронтар вздыхал так жалобно, будто я собиралась прирезать его единственного наследника.
- Может, я побуду на подхвате, приготовишь ты, а всем скажем, что занята была я?
Ронтар скривился.
- Врать вампирам? Я не самоубийца. Нет уж. Вставай. Твори.
Да как скажете.
Что там любят эти клыкастые? Мясо с кровью, рыбные пирожки, салат с хартаном, аналогом земного чеснока? Ну… Мясо, положим, я кое-как пожарю. Салат тоже порежу. Что там резать-то. А вот пирожки… Тут будет загвоздка…
- Что? – покосился на меня Ронтар. Он отпустил спать Кариса и Ларуну, а сам остался следить за «ходячим бедствием», то бишь за мной.
- Я не умею делать тесто. И печь.
Мученический вздох. Поднятые к потолку глаза. Не надо так долго и тщательно исследовать побелку. На ней нет никого и ничего. Подумаешь, я созналась в своей безрукости. Как будто до этого у моего начальства имелись хоть какие-то иллюзии на этот счет.