Проснувшись утром, Гарри обнаружил, что на стуле рядом с
кроватью висит его абсолютно свежая и чистая одежда. Едва оделся и
тихонько поблагодарил того неизвестного, что позаботился о его,
Гарри, внешнем виде, как его тут же отвели сначала в столовую, а
затем уже непосредственно в кабинет начальника магической полиции.
Едва переступил порог, как поднявший голову от каких-то, наверное,
очень важных бумаг мужчина поздоровался, после чего предложил
устраиваться поудобнее и указал на одно из стоящих перед столом
кресел.
— Итак, — начал Энакин, едва мальчик устроился поудобнее, читай
вжался в кресло, — начать предлагаю со знакомства. Зовут меня
Энакин Гринграсc. И так как, судя по всему, ты как минимум
магловоспитанный, то наиболее простой для тебя аналогией будет то,
что я являюсь главой магического аналога полицейского департамента
Британии. Обращаться ко мне ты можешь лорд Гринграсc, это
понятно?
— Да, сэр, — несколько более робко, чем хотелось, ответил
Гарри.
— Хорошо, а теперь давай поступим следующим образом. Ты
рассказываешь мне о том, где ты рос, кто твои опекуны и так далее,
а я постараюсь выяснить, чей же ты в действительности ребёнок.
— Хорошо, сэр, — стараясь быть как можно более храбрым, ответил
«Гарри».
— Раз хорошо, тогда я само внимание.
— Я это… Ме… меня зовут Гарри, — чуть запинаясь, начал свой
рассказ «Гарри». — Ну, наверное, Гарри, так как после вчерашнего я
в этом уже не очень уверен. Мне одиннадцать лет, и, наверное, я
родился тридцать первого июля одна тысяча девятьсот восьмидесятого
года. Со слов воспитавшей меня тёти Петунии они обнаружили меня на
крыльце в корзине, что произошло утром второго ноября. Никаких
документов при мне не обнаружили, только письмо, в котором, как
теперь ясно, директор школы чародейства и волшебства Хогвартс
сообщил, что я сын её покойной ныне сестры, что зовут меня Гарри
Поттер и что моих родителей убил злой маг, а обо мне она должна
позаботиться, так как других родственников у меня нет.
— В доме у тёти я и жил все эти годы, спал в чулане, работал по
дому. Ни тётя, ни дядя меня никогда не любили, называли
нахлебником, уродом и много ещё как. Их сын Дадли не упускал и
единой возможности надо мной поиздеваться. Вы простите что, я… Это
не жалобы, просто рассказываю, как есть.
— Ты не переживай и говори всё, что считаешь важным, поверь,
никогда не известно, что именно по-настоящему важно, а что нет, но
может статься, что вот из таких мелочей и складывается общая и при
этом более чем цельная картина.