– Очень смешно, – буркнул он.
– Нет, ты не котенок. Ты – цыпленок, – простонала я, а потом заметила завязанный бантом пояс, концы которого он теребил в руках. – Бантик, – всхлипнула от смеха. – Цыпленок в подарочной упаковке!
Николас сощурился, темные глаза его ярко сверкнули.
– Прости. – Я замахала на него руками. – Ты такой милашка, как не поддразнить?
Никки выгнул бровь, и я пояснила, глядя в его удивительно серьезное для ситуации лицо:
–Подростковый возраст, ранимость и все такое… – Нет, это невыносимо. Снова я всхлипывала от смеха.
Никки улыбнулся, мотнул головой, резко дернул шелковый пояс и сбросил халат на пол. Я мгновенно перестала смеяться. Ребенок? Подросток? Черта с два! Первозданная мужская красота.
Дошутилась. Сглотнула, чувствуя, как краска заливает мое лицо и шею, как огнем загораются кончики ушей. Никки расправил плечи, прямо посмотрел мне в глаза.
– Так лучше?
Я растерянно кивнула, схватилась за ворот своего платья, не зная, куда деть глаза, и все равно продолжала на него смотреть. Николас сделал несколько шагов к кровати, и теперь я видела его со спины. Нет, он совсем не стеснялся. Ему нечего было стесняться. Золотое сечение, наверное, рисовали с него.
Завораживающее зрелище? О да, Алиана. Еще какое! Какие приличия? Это же Никки! Он и халат надел, и из ванной меня выпроваживал не потому, что сам смущался, а чтобы меня не смущать.
– Я несколько ошиблась в своей оценке, – нервно сказала я.
Николас обернулся и заинтересованно на меня посмотрел.
– У тебя не только ножки красивые.
– Приятно слышать, – серьезно сказал он, откинул одеяло и рухнул на мою постель животом вниз, лицом зарываясь в подушку.
Я проглотила истерический смешок, эта картинка была не менее впечатляющей.
– Ложись спать, Ани. Завтра поговорим, – пробормотал Никки и подвинулся к стене.
– Спокойной ночи. – Я укрыла его одеялом, он перевернулся на спину, довольно улыбнулся и закрыл глаза. Потянулась, чтобы погладить его по голове, а потом спрятала руки за спиной.
Иди к черту со своими нежностями, Алиана! А лучше иди-ка ты в душ. Я кивнула сама себе, зашла в ванную, взяла сухое полотенце. Огляделась, заметив и оставленные на бортике ванны часы, и развешанные на батарее черные носки, и ярко-белые мужские трусы.
От этой абсолютно домашней картинки мне стало смешно и одновременно стыдно. Совратительница нашлась! Еще неизвестно, кто кого совращал. Хмыкнула, закусила губу. Кто бы мог подумать, что именно Никки будет первым мужчиной, которого я увижу голым?