Что бы поделать следующие два дня? Экзамены завершены, средняя
школа подержит у себя еще недельку наши документы, а потом вернет
вместе с аттестатом зрелости. Дальше — старшая школа на три года
или работа. Старшую школу родители не оплачивали, так что выбор
полностью на моих плечах. Я не замахиваюсь на элитные заведения, но
потребность в «корочке» дипломированного спеца понимаю отчетливо. В
Японии образование — не пустой звук. Это на родине от студента
требуют «заносить деньги» и «приносить зачетку», о чем большинство
работодателей вполне в курсе. Тут же иначе: нет диплома — значит,
судьба рабочего ждет, а заодно и запрет на занятие большинства
управляющих должностей. Да и отношение... незавидное.
Мягко тренькнул телефон, давая знать о пришедшей
эсэмэске.
«Возвращайся, мы тебя простили».
А как же, уже несусь. Нет-нет, срок полураспада гнева внучек мне
известен, раньше двух дней дома делать нечего.
Видимо, подсознание взяло руль в руки — иначе не объяснить, что
перед глазами оказалась вывеска старшей школы Данашафу. Наперерез
уже бежала пара охранников, яростно махая руками: мол, кыш отсюда.
Элитное заведение для аристократии, да еще в период подачи
документов — вот охрана и суетится. Всего в городе четыре школы с
приставкой «элитная» — Данашафу воспитывает техников, Дакисюро
завязана на боевые искусства, Ширубари готовит командный состав для
армии, Сейджо — обитель целителей, способных поставить на ноги
полумертвого. Вот только попасть в них нереально, даже если у тебя
огромная гора денег. Неплохое здание — автоматически отметил я,
глядя на трехэтажный корпус из стали и стекла. Лениво развернулся,
обдав пылью незадачливых секьюрити, и отправился на север
города.
Так и так — необходимо где-то ночевать. В душе вновь возникло
знакомое чувство борьбы. Много лет я не был в доме, где раньше мы
жили с семьей. Память ранит куда сильнее железа, чувства смешивают
мысли и рождают панику. Я старался спрятать воспоминания о былом —
не отказаться или забыть, а именно спрятать, чтобы они не мешали
мне жить, не давили гнетом тяжелых мыслей. Все равно я не мог
сделать ничего — на родине не осталось знакомых, новости из России
констатировали давно известные факты — род Березиных уничтожен,
герб перевернут. Никаких деталей; даже те знакомые родителей, что
время от времени оказывались рядом, мало что могли пояснить — был
бой, погибли все — и чужие, и свои. Остался один я, но, видимо,
кланы посчитали удобным завершить конфликт на уровне уничтоженных
родов. Наследство — в четырех карточках «Виза», остальное
давным-давно поделено и растащено кланом.