– У тебя время до полудня, – ответил
Кальдера. – А сейчас пей. И надо почистить рану.
Он выдернул из рукава иголку и
поднес к свечке. Тьяго понял, что дальше будет больно. Глубоко
вдохнув, он осушил содержимое кружки одним махом. На вкус лекарство
оказалось горьковатым, но он пробовал питье и хуже.
Кальдера присел за стол и, взяв
Тьяго за руку, принялся вскрывать иголкой волдыри и вычищать гной.
Парень глубоко дышал, изо всех сил стараясь не заскулить.
– Зачем ты забрался в мой дом,
Сантьяго? – спросил Кальдера.
Скрывать не было смысла, и парень
ответил честно:
– Мы поспорили с ребятами, что я
узнаю ваш секрет.
– Ты выбрал путь через крышу, –
заметил мужчина. – Довольно рискованно.
– Зато эффектно, – Тьяго гордо
улыбнулся, но тут же скривился от боли.
Вычистив гной, Кальдера достал
какую-то мазь вместе с чистыми бинтами. Наложив ее поверх укуса, он
принялся заматывать многострадальную руку.
– Если сдержишь свое слово, то
узнаешь больше, чем мой секрет, – пообещал мужчина и улыбнулся. – Я
не держу в подвале девственниц.
– Какое облегчение!
– Но если нет, – продолжил Кальдера.
– Если нарушишь свою клятву, Сантьяго, то пожалеешь, что решил
ступить под крышу моего дома.
Он выпустил его руку, и Тьяго
коснулся забинтованного предплечья. Рану больше не жгло, и боль
плавно сходила на нет. Даже в голове как будто прояснилось.
– Тьяго Пириньо еще никогда не
нарушал своего слова, – заявил он, расправляя плечи.
Кальдера вытащил из кармана ключ и
снял с него кандалы.
– Жду тебя к полудню.
– Вы так и не сказали, зачем я вам,
– парень потер запястья.
– Я думал, ты торопишься, – напомнил
мужчина.
Тьяго ринулся к выходу и уже в
прихожей решил прихватить плащ. В сентябре по ночам было прохладно,
а он так и оставался в одной грязной рубахе. Кальдера или не
заметил, или не возразил. Впрочем, что для сеньора с явно лишними
деньгами какой-то плащ.
Поиски Тьяго решил начать у
художника. Он понимал, что и отчим, и ребята направились бы к нему
в первую очередь, но другого плана пока не было.
Бегом он домчался до дома сеньора
Борильни. На первом этаже располагалась мастерская и магазин, а на
втором жил сам художник с семьей. В окнах горел свет.
Остановившись, чтобы перевести дух,
Тьяго поднялся на две ступеньки крыльца и забарабанил в дверь.
Никто не торопился открывать, но парень не сдавался. Подняв с земли
гальку, он кинул несколько камешков в окно. Створки наконец
распахнулись, и показалось пухлое лицо сеньора.