Сейчас же…
Лицо, разве что, бледнее обычного. Меж
бровей тонкая складка залегла, выказывая, как Шаске больно.
На мою болезнь от неведомого зла совсем
непохоже. Так с чего ей так плохо-то? Аж, до беспамятства и горячки.
И запах от девчонки шёл почему-то
нехороший. Тяжкий.
Странно. Лицо целое, а запах кровавый,
как от кухонной доски, на которой мясо разделывали и не вымыли.
Сильно пахнет! И противно…
Морщась, но подчиняясь любопытству, я
потянула простынь, что укрывала больную по самую шею. И тут же пожалела о
несвоевременном своём любопытстве. Открывшееся зрелище пугало.
Как? Как такое могло случиться с
человеком?
Вся одежда Шаски была разодрана чуть не
в лоскуты и заскорузла от крови. Руки в синяках и рваных ранах. Пальцы… на
одном, кажется, ноготь был полностью сорван. Да и тело, что просвечивало в
прорехах, было сплошь покрыто почти чёрными кровоподтёками. А ноги… заляпаны
подсохшей и свежей кровью. И кровь ещё откуда-то просачивалась. Кажется, от
низа живота подтекает.
Как же она живот повредила? Сама себе
что ли?.. Не-ет. Такое только кто-то другой сотворить может.
Тут же забылось, что Шаска – моя самая
злостная обидчица. Какой бы врединой ни была девчонка, она не заслужила такого
издевательства. А уж все её измывательства надо мной ни в какое сравнение не
шли с тем, как ей самой досталось.
Конечно, я совсем не разбиралась в
ле́карстве, но каким-то наитием поняла, что жива Шаска пока только чудом. И что
это чудо долго не продержится, недолго девчонке жить осталось. Если сию минуту
господин Крытис не явится, то Шаска его в живом виде точно не дождётся.
Я в волнении даже к окну подбежала,
выглядывая лекаря.
Из окна открывался вид на весенний сад.
Всё-таки в хорошем месте располагался лечебный флигель. От основного здания
достаточно далеко, чтобы любопытные малыши не докучали под окнами. И зелень
вокруг. Тишина и спокойствие – самое то, чтобы больные выздоравливали побыстрее.
А наш Крытис хорошо лечил. Больных в приюте было мало. Разве что я чаще всех
бывала его пациенткой.
Только сейчас тишина не успокаивала.
Ведь помрёт Шаска, если никто прямо сейчас ей не поможет.
И как назло! Никого! Никто не торопится
на помощь… Да и что этот кто-то сделает без лекарских умений?
Я, жалея Шаску, коснулась её руки, от
всей души желая ей выздоровления.