Уж
они-то, эти другие, всласть обсмеивали мои причуды – обжорство, лысую голову, а
теперь вот ещё и способность видеть свет.
Лирая,
Флошева дочка, тоже пыталась насмешничать, ехидно щуря глаза:
–
Ты, Чукра, наверно, Сияющих Сестёр увидела? – её подхалимы услужливо хихикали,
хотя ничего умного или смешного сказано не было.
Лирая
изо всех сил пыталась казаться важной. Как же, дочь заведующего и кастелянши!
Не какая-то презренная сирота с улицы. Только, как ни пыжилась, не получалось у
неё быть по-настоящему колючей. Так, чтобы одним словом зацепить и обидеть. Вот
у Шаски, Кузи и их подруг это получалось. Наверно, потому что в детстве они как
раз «хлебнули» жизни на улице.
Из-за
чужого недопонимания и насмешек я перестала кому-либо рассказывать о себе. Но
иногда осматривалась вокруг «новым» зрением.
Поначалу
не находила ничего светящегося, кроме моего дерева и ограждения королевского
парка. Но потом в одно из очередных посещений виконта ал Грахиаша рассмотрела в
нём светящуюся паутину. Но, помня про реакцию окружающих, на этот раз не стала
ему докучать своими странностями.
К
слову, у окружающих никаких паутинок не просматривалось. Может, магия так
светится? Эх, на Крытиса посмотреть бы.
А
потом я «посмотрела» на Аришшу.
Аришша
тоже светилась, но неправильно. Если у проверяющего паутина была цельной, напоминая
крепко сплетённую сетку, то у Ришши эта паутина была хорошо подрана. Можно
сказать, в ошмётки. Что-то мне подсказывало, что такое её состояние не совсем
правильно.
Хотя…
что я сама-то знаю? Я даже не ведаю, правильно ли то, что вижу этот свет.
Может, правы как раз те, что смеются надо мной. И чтобы не расстраивать
подругу, я не стала ей рассказывать про разодранную паутинку.
Но
вот ещё одна странность. Когда дерево опускало свои ветки на Аришшины плечи,
волшебный свет буквально стекал с листьев ей на голову и спину. И обрывки
паутины внутри девушки разгорались и начинали тянуться друг к другу концами. Даже
в паре мест срослись. Вроде всего ничего, а у Ришши будто тугая пружина внутри
чуть ослабла.
На
мои расспросы Аришша лишь пожимала плечами и отвечала, что просто здоровалась с
деревом и ощущала только ласковое тепло.
В
какой-то момент я решила, что моей волшебной подруге следует дать имя. Как-то
неловко называть живое существо деревом. И дерево, и белка горячо согласились
со мной и с энтузиазмом включились в игру «выбери имя дереву». И, похоже, я их
разочаровала.