Их отца уже нет в живых, но Андрес не мог забыть осуждение в его взгляде и разочарование, которым было проникнуто каждое слово, обращенное к нему.
Он дал Кайросу слово и намерен его сдержать. На этот раз он никого не подведет.
Ведь речь идет всего лишь о браке. Зара Стоика всего лишь женщина. Разве он может проиграть? Ведь он известный плейбой. В искусстве соблазна ему нет равных. Определенно он сможет укротить эту дикарку.
– Вы мне не откажете, – твердо заявил он. – Вы ведь чего-то хотите помимо свободы, правда? Уверен, мы сможем договориться.
Зара опустила взгляд и после небольшого промедления ответила:
– Я хочу, чтобы людям, которые меня вырастили, ничто не угрожало. Чтобы они могли спокойно жить, не прячась.
– В таком случае, когда мы будем заключать торговый союз с Тиримией, эти условия будут выдвинуты. Когда вы станете моей женой, у вас появятся определенные полномочия. Это я вам обещаю. У вас будет поддержка справедливого короля. Вы будете жить как настоящая принцесса. Это определенно лучше, чем прятаться в норке подобно мышке.
Между ее темных бровей залегла складка.
– Вижу, вам доставляет удовольствие сравнивать меня с животными.
– Сейчас вы, к моему глубокому сожалению, больше похожи на животное, чем на человека. Итак, если вы мне позволите превратить вас в идеальную невесту для принца, я сделаю то, что вы хотите. – В дверь тихо постучали. – Сейчас вас отведут в вашу комнату.
Зара медленно кивнула:
– Хорошо.
Ее боевой дух внезапно улетучился, и Андресу, к его удивлению, это не понравилось. Впрочем, ему не нравилась вся ситуация, в которой он оказался.
– Мы начнем завтра. Встречаемся в общем кабинете после завтрака.
– Что вы собираетесь делать?
– Укрощать вас, разумеется.
Оказалось, что под укрощением Андрес понимал попытку закутать ее в шелк. Зара не чувствовала себя укрощенной. Напротив, она испытывала раздражение и негодование. Эти чувства не покидали ее с того момента, как он вчера выгнал ее из своей спальни.
При воспоминании об этом ее бросило в жар, и она предположила, что причина была в гневе. Разве могла она не злиться на человека, который вытащил ее из ванны, прижал к себе и понес в комнату, словно она была вещью, принадлежащей ему?
Вот только этот гнев не был похож на то, что она испытывала прежде. Наверное, все дело в непривычном окружении и нарядах, о которых она раньше даже мечтать не могла.