— Я спрашиваю – что это?
Отец резко повышает голос на несколько тонов. Я ежусь. Я два месяца тщательно скрывала свою беременность и все это время с такой же щепетильностью думала, как рассказать о ней отцу. Ни одного подходящего слова я так и не нашла, поэтому сейчас стою, ошарашенно глядя на тест. Откуда он у него? Как он его нашел?
— Кира, мать твою!
Вот теперь мне становится по-настоящему страшно. Таким я отца никогда не видела и понятия не имею, как с ним разговаривать.
— Тест на беременность.
— Я не слепой, Кира. Откуда он? Ты что, беременна?
Можно сказать “нет”. Можно придумать отмазку и соврать, что тест принадлежит моей подруге. Можно прямо сейчас закончить эту пытку и уйти, но проблема в том, что через несколько месяцев моя беременность станет заметна, и нам все равно придется поговорить. Не думаю, что тогда отцу будет легче услышать то, что я должна ему сказать.
— Да, папа.
Стакан с виски, секунду назад стоявший на столе, со свистом пролетает в полуметре от меня и врезается в стену, со звоном разлетаясь на осколки. Я вздрагиваю. Тошнота, мучившая меня с самого утра, снова подкатывает к горлу. Но то ли потому, что сейчас не до этого, то ли потому, что организм перешел в режим волнения и страха, я благополучно сдерживаю тошноту и ошарашенно смотрю на отца.
— Кто он? — спрашивает папа.
Я надеялась, что он спросит что-то другое. Будет кричать, возмущаться, возможно, выдаст свою ярость, но не спросит, кто отец. Какая, к черту, разница?
— Кто?
Отец крепко сжимает челюсти и шумно выдыхает.
— Отец ребенка, Кира. Кто он?
— Это важно?
— Мать твою, ты можешь ответить на мой вопрос?!
— Нет.
— Нет?!
Отец встает из-за стола. Ко мне не идет, остается стоять. Видимо, боится не сдержаться. Я, честно говоря, тоже боюсь. Папа ни разу руку на меня не поднимал. Кричал, конечно, когда я косячила, даже денег лишал, чтобы проучить, но бить – никогда такого не было. Сейчас я именно этого боюсь. Не столько из-за боли, сколько из-за последствий. Как мы после будем общаться? Как смотреть друг другу в глаза, зная, что произошло?
— Это Демьян? — голос отца, как мне кажется, звучит с надеждой.
Я его прекрасно понимаю. Демьян появился в моей жизни месяц назад. Ну, как появился… Мы с ним давно знакомы. Наши отцы плотно сотрудничают. Одно время папа даже намекал, что было бы неплохо породниться, но ни я, ни Демьян эту ремарку не восприняли всерьез. Это было два года назад. Нам обоим было по восемнадцать. Никто из нас не думал о свадьбе. Месяц назад Демьян стал ко мне подкатывать. До этого вопроса я не понимала причин его резкого ко мне интереса, а теперь, кажется, до меня доходит.