— К каждому человеку можно найти подход, — ответила та,
отводя взгляд в сторону, будто что-то терзало её изнутри, — а уж к деткам тем
более. Просто в повседневной суете мелочи, которые могут в этом помочь,
ускользают от нас. Я прожила на этом свете очень долго и научилась видеть то,
что другие не хотят замечать, считая недостойным внимания, напрочь игнорируя
свой внутренний голос. А ведь прислушиваясь к нему можно избежать немало
проблем…
Женщина собиралась сказать что-то ещё, но в эту секунду на
улице раздался уже знакомый мне вой, и сердце ушло в пятки от осознания того,
что за гости появились у порога.
Страх сковал так, что я буквально физически ощущала, как
холодеют руки, как стынет кровь в жилах, а сердце лишний раз боится
шевельнуться в груди. Я была уверена, что здесь мы в безопасности, но сейчас,
слыша, как десятки голосов перекликаются вокруг избушки, поняла, насколько
сильно ошибалась.
— Быстро же они нас отыскали, — проворчала хозяйка, — не
иначе, уже рыскали когда-то в этих
местах. Совсем обнаглели, шелудивые. Оставайся здесь, деточка, и не высовывайся!
— сказав это, тётка Софья потушила свет и вышла за порог, плотно прикрыв дверь.
От раздавшегося медвежьего рёва задрожали в окнах стёкла, и
я порадовалась, что благодаря хозяйскому отвару Маришка пропустит и этот не
самый приятный момент в веренице событий, свалившихся на наши головы. Только бы
Мишка справился!
Укрывшись за плотной шторой, я осторожно выглянула в окно.
На улице по-прежнему светила луна, и в её ярком свете нетрудно было разглядеть
бурого медведя, нарезающего круги вокруг избушки, а так же мелькающие тёмные
силуэты, вышагивающие неподалёку от кустов.
— Какого лешего дети ночи забыли в моих владениях? — тётя
Соня говорила не повышая тона, но её голос подхватило лесное эхо, прокатившееся
по опушке.
— Отдай нам девчонок и, даю слово, мы больше не появимся в
этих местах, — ответил кто-то из незваных гостей.
Дверь была плотно прикрыта, но это не помешало мне чётко и
ясно услышать ответ, наполненный скрытой злобой.
— Да как ты смеешь, щенок, ставить мне условия? — холодно произнесла
Софья Ильинична. — Ты вообще знаешь, кто я такая?
— Наслышан, — усмехнулся тот, — но и ты ведь знаешь, кто мы,
и понимаешь, что не оставим в покое до тех пор, пока не получим желаемое.