— Я ничего такого не думал! — развернувшись сообщил Фольки с
улыбкой. — Какая помощь тебе нужна?
— Ты поможешь мне отнести девушку и кое-какие вещи в одно место.
И кстати, тот мешочек, который ты прихватил, он ведь теперь мой, не
так ли?
— Конечно! Не знаю, как это получилось...
— Простое недоразумение, — я посмотрел в глаза северянина и тоже
улыбнулся. — Которое больше не повторится, правда?
— Никогда, — Фольки почему-то поёжился. — Ты только не зыркай на
меня так, ладно?
Он бросил мешок мне под ноги, а сам уселся на землю. Что же,
теперь пора разбирать трофеи.
После недолгой инвентаризации я выяснил, что мне досталось не
так уж и много. Если бы не ценная информация, то игра явно не
стоила свеч.
В наследство от бандитов мне перепало два арбалета, полсотни
болтов с костяными наконечниками, кинжал Лэйлы, её же плащ, пара
золотых, десяток серебряных монет и ещё горсть каких-то медных
чешуек. Ну и еда: половина мешка серой муки, около килограмма
сушёного мяса, нарезанного полосками, да несколько мехов с мутной
бражкой внутри.
Думаю, её носили с собой исключительно для бесчеловечных
экспериментов над пленными, потому как воняла она так, что слёзы на
глазах наворачивались. Выпить это добровольно можно было только
окончательно разочаровавшись в жизни.
К сожалению, не обошлось без потерь. Негодяй Борри не только
упёр запечённую ногу — он ещё прихватил с собой гвоздь и нож,
которым я подранил его в ягодицу. На гвоздь плевать, но вот Хольд
вряд ли обрадуется, что его подарком завладел какой-то лесной
негодяй... Да и мне было неприятно лишиться имущества, хотя кинжал
Лэйлы на порядок превосходил качеством ту поделку из плохонького
железа.
Пока мы упаковывали небогатую добычу, Фольки рассказал о том,
что же именно произошло, когда Лэйла отправилась за мной в
погоню.
Бандиты, оказавшись без моего чуткого присмотра, не смогли найти
общий язык. Главарь шайки, будучи несколько ограничен в подвижности
из-за простреленных ног, сразу засыпал Борри приказами, которые тот
не спешил выполнять. Серьёзно занятый собственными ранами и своей
непростой судьбой, он лежал и скулил, не обращая никакого внимания
на руководство.
Время шло. Ни я, ни Лэйла не возвращались. Состояние здоровья
главаря ухудшалось с каждой секундой, а вот Борри, чьи раны не были
настолько серьёзными, чувствовал себя всё лучше и лучше. В какой-то
момент он окончательно пришёл в чувство, перестал ныть и даже начал
действовать. Было непросто, но бедолага совершил настоящий подвиг,
перерезав верёвку при помощи торчащего из задницы ножа. Жаль, что
такую самоотверженность никто не оценил — вместо похвалы герою
досталась только новая порция распоряжений и ценных указаний.