А еще с ним… спокойно. Почему-то он вызывал ощущение… как будто
мы с ним очень давно знакомы. Хорошо знакомы. Только долго не
виделись и вдруг встретились случайно. То есть и вроде приятель, а
вроде – кто его знает, что у него за это время произошло, как он
изменился? Как себя с ним вести? Подойти, не подойти? О чём
говорить? Как себя держать? Такое странное чувство. И непонятно,
что с этим делать.
Может, мне его просто жаль? Он ведь правда неплохой, кажется. За
что его так? Может, я чувствую в нём родственную, несправедливо
обиженную душу?
Клык заварил в котле живичник и красножил. Живичник бодрил,
придавал силы, что после бессонной ночи было кстати, а красножил
добавил пряности. Я отхлебнула и потянулась за пирогом. Мужчины
разошлись к своим котомкам. Только Гроза продолжал сидеть под
деревом и делать вид, что читает. Хотя на самом деле он не читал,
он о чём-то думал. Его глаза не скользили по строкам, а уперлись в
одну точку. Интересно, какой он там, под своим покрывалом?
Уродливый или наоборот? Хотя какая мне разница? Я же парень. А
парни на других парней не пялятся. Я перевела взгляд на пирог. С
другой стороны, флаобцы – это же экзотика. Нормально, что
необразованный мальчишка на него таращится, ведь правда? И опять я
повернула голову в его сторону.
– Он ны с кэм ны говорыт, – поделился обидой Клык. – Думаит,
особынный.
– Ну он особенный, – подтвердила я. Варвар уже намерился
спорить, но я его успокоила: – Вы, дяденька Клык, тоже особенный.
Вот отвар вкусный делаете из трав. А он, может, в травах и не
разбирается совсем.
Клык польщенно заулыбался, открывая кривые клыки. Его голый
торс, разрисованный татуировками, с капельками пота на груди,
немного нервировал. Я видела мужчин без рубашки, когда помогала
тетушке Магде. Но это были больные мужчины. А этот был здоровый.
Очень. Под прожаренной солнцем кожей проступали бугры мышц. Ещё,
теперь, когда он подошел ближе, стало заметно, что от него исходит
резкий запах. Какой-то специфический.
– Фу, вонючка! – озвучил мои мысли вслух Пёс и, забрав свой
кусок пирога с зеленью, отошел против ветра.
Клык хлебнул из глиняной кружки, поставил её на сундук, затолкал
в рот остаток куска и, вынимая из ножен меч, двинулся в сторону
Пса.
– Эй, эй, ты чего?! – вытянув перед собой кованую чашку с чаем и
пирог, Пёсстал отступать.