Я немного отошла от города по лесу, а потом присоединилась к
толпе крестьян, бредущих на городской рынок. Мало ли, за какой
нуждой человек в кустики заходил? Немало. Особого любопытства мой
выход не вызвал. Протопав какое-то время среди гомонящего народа, я
разговорилась с возницей подводы, полной сена. Он пожаловался на
мышей, которые побили хлеба. Я поделилась бедой с земляными
гусеницами и корневой мухой. Мужичок присоветовал поливать грядки
настойкой крестовника. Я с серьезным видом покивала. У нас в
поместье этот крестовник бочками квасили. Только толку чуть. Эти
твари и лезут и лезут из земли. И лезут и лезут. У меня чуть рука
последние две недели не отсохла вырезать Прикопатени от Ползучих
Летунов. Даже мозоль натёрла под указательным пальцем от
усердия.
…Может, эта мозоль меня и спасёт?
А вообще, мне легко давалось всё, что касалось излечения,
управления живностью, ростом растений. Мэтр говорил, что и Ш
о рьку я потому выходила, что неосознанно использовала
магию. Мэтр Миль владел всеми заклинаниями: и боевыми, несущими
смерть, и природными, дарующими жизнь, и преобразующими, меняющими
свойства предметов. Учитель говорил, что по правде между ними нет
никакого деления. Магия одна. Всё зависит от человека, от его сути,
желаний и чувств. Из вспыльчивых магов лучше получались боевые, из
стеснительных домоседов – артефакторы, из людей с легким нравом –
маги жизни. Почему из меня получился маг-природник, совершенно
неясно. По этой логике, должен был выйти боевик. Но почему-то не
вышел. И даже не зашёл. Боевые заклинания у меня совсем не
получались. А вот артефакты у меня хорошо выходили. Только скучно
это, над палочками сидеть, строгать. Можно из камня или металла их
делать, но тут у меня вообще терпежу не хватало.
За разговорами да обсуждениями, как дальше жить (а дальше жить,
на словах, предполагалось тяжело и надсадно, чтобы не сглазить
удачу), мы миновали городские ворота. Я даже заметить не успела.
Сообразила, когда за воротами мы встали. Совсем. Не в состоянии
проехать. Две телеги сцепились оглоблями и постромками. Их
владельцы лаялись в полный голос, обвиняя друг друга в дырявых
руках, пустых головах и глазах на сидячем месте. Остальной народ
стоял в обе стороны дороги, сколько было видно, и тихо внимал
разборкам. Почему тихо, я поняла, когда дедок мой – не мой, но
который меня подвез, – попытался влезть с советом, что надо-де
расцепить. Он и окружающие узнали много нового о тайнах зачатия и
рождения непрошеного советчика.