— Так ведь и сейчас все к лучшему?
— Нет, Максим. Не к лучшему. Ты отнял мою квартиру!
— Но я же и вернул!
— Уже продана машина, на эти деньги снята новая квартира,
перевезены все вещи, кроме мебели! И мне теперь сказать тебе
спасибо, что ты позволяешь вернуться мне туда, откуда сам
выкинул?!
— Ника, ведь ничего страшного еще не произошло, — искренне
недоумевал я.
— Произошло. Ты снова планируешь, как мне будет лучше, —
отвернулась она и быстрым шагом двинулась в сторону метро.
— Но это ведь было до обещания…
В ответ же — только мимолетный взгляд и скрещенные у груди руки.
Правда, во взгляде том — не было злости. Скорее, легкая паника.
Будто произошло что-то значимое, но настолько хорошее, что впору
испугаться и убежать под любым, пусть даже надуманным предлогом.
Или мне кажется, и страха там было больше — старого, напоминавшего
о том, каким чудовищем я являюсь на самом деле.
В университет возвращался не в самом лучшем состоянии чувств.
Откровенно паршиво было на душе, а Ника не брала трубку, отключив
телефон.
Оттого деятельное внимание всей аудитории, отчего-то слитно
повернувшейся ко мне, стоило войти, воспринял без энтузиазма.
Буркнул приветствие, отметил по часам, что не опоздал, и сел за
ближайшую парту.
— Максим Самойлов, верно? — произнесла певучим голосом
девушка-преподаватель от доски.
А взгляды коллектива отчего-то продолжали оценивающе меня
сверлить. Тридцать специфичных взглядов людей, принадлежавших к
компьютерной индустрии — умных, через очки и без них, но одинаково
бессердечных в потаенной глубине с виду невинных и безобидных глаз.
Знаю я таких, я им сервер как-то взрывал…
— Верно, — буркнул я, пытаясь параллельно решить древний и
безнадежный вопрос: «Ну что ей опять не так?», — адресованный
по-прежнему Нике.
— У нас прошли выборы старосты группы. И мы, всем коллективом,
выбрали вас! — произнесла она так бодро и уверенно, что я сразу ни
черта не поверил.
— Меня? — усомнился я, поочередно пристально глядя на
сокурсников.
Те тут же отводили взгляд. Но хоть бы у кого-то на лице
появилось смущение! Правда, какая может быть совесть у людей,
отрицающих эмпирические методы...
— Заочно! Мы посчитали, что вы самый лучший!
— И единственный, кто не смог отказаться от сомнительной
обязанности быть ответственным за всех, — произнес я без настроения
и поднялся с места.