От моего лучшего друга, который с рождения был носителем
демона-биджуу, можно ожидать разных сюрпризов, но это… Это на самом
деле выглядело жутко. Ледяные мурашки пробежали вдоль позвоночника,
и я ощутил, что и меня тоже вот-вот сметёт странной и безразличной
стихией. Её пока сдерживала чакра и отведённое время Изанаги, но,
скорее всего, как только я попаду в миг своей смерти, то исчезну
вместе со всеми.
Похоже, что Узумаки или его биджуу совсем съехали с катушек…
Или… не видели иного выхода.
Чёрт! Десять секунд! Что делать? Думай!
Девять…
А если попытаться использовать «Камуи»?
Восемь…
Мне техника обычной телепортации при помощи Мангекё не давалась,
я видел лишь, как это делают…
Шесть…
Но что, если использовать тот же принцип, как при Изанами или
Изанаги? Тот особый посыл чакры к глазам, из-за которого шаринган
закрывался навсегда, но…
Четыре…
Взамен совершалось почти невозможное…
Три…
С учётом одновременного использования Изанаги возможно, что меня
даже перенесёт во времени и я успею остановить Наруто…
Два…
Кажется, я случайно открыл последнюю грань шарингана, и если
выживу, то обязательно как-нибудь пафосно это обзову…
Один…
* * *
Вокруг разливалась тьма, к которой, похоже, следует привыкать. Я
чувствовал усталость и опустошение, но определённо был жив.
Меня окружал странный запах гари, масла и железа. А ещё мерные
звуки, лёгкое гудение и какое-то непонятное ощущение. Словно…
настоящей земли подо мной нет и я плыву в гигантской железной
коробке, обмазанной битумом, чтобы не утонула. Тепло. Воздух даже
суховат. Я укрыт одеялом и лежу на чём-то, похожем на толстый
футон, а тот располагается на странно сплетённом татами. Не связан,
но при попытке пошевелиться тело отозвалось глухой болью. Чакры
почти нет, но, судя по ощущениям, это какая-то закрытая комната, не
слишком большая.
Звуки… Громкие шаги, будто кто-то специально топает. И шаги
тише, мягкие. Словно за стеной того помещения, где нахожусь я.
Тишина, приглушённый разговор и характерный скрежет: видимо дверь
металлическая и под замком. Кажется, я погорячился насчёт того, что
не в плену.
Впрочем, мысли моментом улетучились, потому что сквозь плёнку
век просветлело. Как будто я просто находился в темноте, а кто-то
принёс свечу. От волнения сердце заходило ходуном. Я уже смирился
со слепотой, но ощущать мир не только при помощи чакры и четырёх
оставшихся чувств, но и видеть глазами — ни с чем не сравнимое
счастье.