– Управление справа, – Вадим передал бразды правления самолетом. Они уже входили в воздушное пространство над Московской зоной отчуждения, которая для гражданской авиации считалась бесполетной.
Над Московской зоной не потерпел крушения ни один самолет: ни гражданский, ни военный, ни научный. В отличие от гибнущих там регулярно военных вертолетов. Это касалось и зоны Питерской.
По всем правилам самолеты гражданской авиации должны делать дугу, не залетая на территорию Москвы и Санкт-Петербурга. Но всегда существует ряд исключений. За определенную сумму бразильский самолет может быть отмечен как борт, имеющий разрешение для полета. Это экономило время.
– Управление принял. – Женя удобней перехватил штурвал самолета, в который раз вспоминая, что инженерное творчество бразильцев никогда не ложится нормально в руки с первого раза.
– Ты смотри, – Вадим ткнул пальцем в горизонт, где ровной границей лежали облака, – над Нижним Новгородом небо чистое, а тут, сколько лет летаю, – всегда тучи висят.
– Это же над бесполетной зоной кажись? – Фролов переключил радиостанцию на эфир. – Борт семнадцать сорок один, запрашиваю сводку погоды по курсу следования. Наблюдаю облачность в районе бесполетной зоны.
– Да ладно тебе! – улыбнулся Вадим, сжав пальцы и поерзав в кресле. – Я ж говорю тебе, это Зона. Там всегда так. Или почти всегда. Аномалии, понимаешь?
– Доверяй, но проверяй, – неуверенно качнул головой Евгений.
– Борт семнадцать сорок один, – начал рапорт диспетчер. – Ветер северо-восточный, два метра в секунду, видимость…
– Осадки? – перебил Фролов и сам себя за это выругал.
– Нет осадков, борт семнадцать сорок один, – ответил женский голос. – Аномальная облачность в бесполетной зоне не имеет движения относительно горизонта. Вы обходите облачность в десяти километрах к северу. Причин для беспокойств нет.
Женя недоуменно посмотрел на довольно улыбающегося и даже несколько раз хихикнувшего Вадима. Он уже потирал руки, предвкушая возможность лишний раз показать свой опыт, больший всего на четыре полета.
– Ничего, я в первый раз тоже перестраховывался, – резюмировал он. – Это…
Вадим не договорил. Он даже закрыть рот не успел.
Кабину тряхнуло. Самолет ударила невиданная сила – удар был слева. Казалось, судно схватила чья-то рука, вмиг забрав у него скорость, целеустремленность и безмятежность ровного полета. Удар на доли секунды успел опередить писк датчика сближения. И тут же сразу за ним в кабину ударил тугой поток воздуха, хлестко врезав Жене по лицу и приведя его в чувство после секундного забытья.