Судя по всему, в Фонтанных Садах сегодня бедно с холостыми и
вдовыми баронами. Пришлось принимать меры.
А что делать, если вся знать явилась сюда смотреть принцев и
сказку, а маме сказка позарез нужна в жизни. Для себя и дочек.
«Великий» Андреа Тирелли умчался за фруктовым пуншем. Глаза
горят. Будь он оборотнем, подошло бы «хвост трубой». Уже ясно, на
кого будут похожи красавицы на его ближайших картинах. Кларисса –
уже бессмертна. Потомки будут изучать наше время по ее
портретам.
- Миранда, не теряй времени, - улыбается будущий символ эпохи.
Вновь – лишь губами. Глаза – холодны. Даже сейчас. – Пока мы его
теряем, оно утекает. Песком сквозь пальцы. Мечты прекрасны, но они
– лишь призрачный мираж южной пустыни. Оставляют за собой один
пустынный, сухой песок.
- Я сказку смотрю, - мягко улыбнулась Мира.
Златокудрая дева уже заметила алый парус на горизонте. Нежное
лицо осветилось счастьем – будто солнце вспыхнуло в ее сердце.
Девушка чем-то похожа сейчас на Синди. И, наверное, на никогда
не виденную Мирандой Габриэлу.
Скоро она уже взойдет на палубу. И они поплывут в сказку.
Хорошо, что здесь нет Синди.
Жаль, есть маменька.
- Ах, эту? – На бал Кларисса точно явилась в багряном платье.
Возможно ли, что оно теперь посветлело? Бытовая магия? Зачем? Зачем
оно сейчас – в цвет парусов над головой? – Да, придворные маги
постарались на славу. Интересно, какой финал нам покажут?
- А разве их два?
- Два. Но, по большому счету, один. Просто иногда финалом
считают предпоследний эпизод.
- А разве не «долго и счастливо»?
Почему бы не оставить это хотя бы в сказках? Да, плохо, что
Синди - настолько мечтательна. Но неужели лучше для нее просто
угаснуть от тоски и беспросветности жизни? Если счастья и чуда нет
в жизни, пусть оно в сказках и легендах остается, разве нет?
Черные глаза Клариссы сверкнули льдом. Будто в их глубине -
гладь замерзшего зимнего озера. Черного.
И алые паруса отразились в нем тоже цвета ночного мрака.
- Живи сейчас. Нет никаких счастливых финалов. Он у всех один.
Тебе ли этого не понимать? Жизнь – опасная штука. Живым из нее еще
никто не выбрался, разве нет?