Понимаю, что он обращается ко мне. Черт, кажется, я напрочь лишилась дара речи.
– Пятнадцатый, – слышу пищащий голос Ксю и меня переполняет благодарность. Она избавила меня от дальнейшего позора. Пусть даже совершенно не ради меня. Пусть забирает себе этот невообразимо великолепный экземпляр.
Боже, о чем я только думаю? Почему в присутствии этого мужчины у меня плавятся мозги?
Даже запах его пота, достаточно сильный, не отталкивает. Видимо пока мы играли партию, он либо продолжал бегать, либо занимался другим видом спорта. У него влажные волосы. Его майка насквозь мокрая, сквозь влажную тонкую ткань проступают ореолы коричневых сосков.
Сглатываю с трудом, в легких пожар. О чем я только думаю? Никогда в моей голове не бродило столько порочных и в то же время панических мыслей одновременно.
От этого мужчины будто исходит давление – вязкое, тяжелое.
Чувствую на себе его взгляд. Он хочет, чтобы я подняла на него глаза. Не знаю откуда внутри рождается эта уверенность, словно незнакомец на невербальном языке диктует мне свой приказ:
«Посмотри на меня»
Хватает смелости взглянуть лишь на секунду, но ее достаточно, чтобы утонуть в омуте горящих синевой глаз. Ощущения при этом такие, будто на меня направили пламя паяльной лампы. Во рту становится сухо, легким не хватает кислорода, а где‑то в глубине живота начинают скручиваться крохотные пружинки.
Вокруг этого мужчины незримый ореол опасности. Перед ним я чувствую себя застывшей, скованной.
Легкое звяканье лифта. Мужчина выходит на тринадцатом этаже. Как только двери лифта закрываются, мне хочется сползти по стенке, закрыв глаза, которые начинают болеть от пережитого напряжения.
– Вот это да, – фыркает сестра. – Ну и мужик. Я его хочу. Серьезно. Хочу.
– Что ты несешь? – меня передергивает от пошлости ее слов. – Ты его не знаешь.
– Узнаю. Нет никаких проблем. Этаж уже известен, остальное дело техники, – довольно хихикает Ксения.
– Мне кажется это может грозить неприятностями. Подумай об отце, пожалуйста. Он здесь по работе.
– Отвали, монашка. У меня все тело болит, я так возбудилась… только вот одно бесит.
– Что? – спрашиваю скорее машинально, на самом деле мне ужасно неприятен этот разговор со сводной сестрой. Потому что лицемеркой себя чувствую. Она высказала вслух то, что клокотало внутри меня, но я бы никогда не призналась в подобном.