Но вот однажды, когда семнадцатилетняя Жанна неожиданно пришла на очередные сборы в качестве добровольца, полковник взревел и наотрез отказался записывать её. «Ты идёшь на верную смерть!» – не щадя глотку, орал Зейн, наплевав на удивлённые лица коллегии заседателей отбора.
Много чего ещё орал, яростно размахивая руками. А Жанна стойко всё выслушала и ни разу не перебила опекуна, заменившего ей отца и даже мать с тётушкой. Дождавшись окончания тирады, вздёрнула голову и смело взглянула в серые матерые глаза отчима, ровным непоколебимым тоном заявила, что своё решение хорошо обдумала и отступать не намерена. И что контрольные посты – отличный шанс самолично прирезать убийц родителей, рано или поздно, но те попадутся. А если попадутся, да не ей – пусть. Главное, что она не будет просиживаться за безопасными титановыми стенами Элегии.
Выговорила всё это и стала ожидать ответа. Тут ещё подоспел и сын полковника, смело встал перед отцом рядом со сводной сестрой и объявил, что присмотрит за ней там, на границе. «Сговорились, не иначе!» – сверкали гневные глаза Зейна, но сам мужчина молчал, коллегия тоже, предоставив разбираться с семьёй полковнику. Попыхтев, посвирепев, он всё же сдался, прекрасно понимая, что детей уже не остановить, иначе выкинут что похлеще. Согласился при условии, что командующим контрольного поста, в который их распределят, назначат именно его.
Зейн смирился с выбором детей. Смирился и пожелал быть рядом, хотел первым узнать, если – не приведи Бог! – они умрут. В стенах Элегии, кроме Картера с Жанной, его ничего не держало. К тому же полковник уже давно заметил обоюдную симпатию этих двоих – значит, будут беречь друг друга. Так Жанна с Картером и отчимом оказалась здесь, на окраине города.
По щеке офицера скатилась слеза. Жанна так и стояла у стола Зейна, руки замерли на замке кофты, а мокрые голубые глаза бесцельно скользили по столешнице, на которой всё лежала раскрытая карта. Жанну мучил вопрос: умерли ли они? Или живы?
Полог шатра с громким шумом одёрнули, и внутрь шагнул ОН, тот самый карг.
Она узнала его, поскольку пришлый снял маску, обнажив знакомое лицо с хищными чертами животного. Жанна быстро застегнула молнию кофты до самого горла и приняла боевую стойку, поморщилась от едва ощутимой боли внизу живота. Сказывался вчерашний предательский марафон.