Я не жалела ни разу, что согласилась на удочерение, хоть уже
была достаточно взрослая для этого. Да и все знакомые во дворе
крутили у виска, когда видели нас вместе. Сколько было жалоб и
козней со стороны друзей и соседей, сколько психологов я прошла, не
сосчитать, но мы справились со всем и стали семьей.
‒ Пап, это все уже в прошлом. Ты ни в чем не виноват, и не
должен себя корить. Наоборот, ты спас меня, подарил мне свою
любовь, стал для меня настоящим отцом, заставил поверить в людей,
сделал из меня человека. Я справилась со всем только с твоей
помощью и поддержкой, твоя вера в меня заставляла идти вперед и не
отступать ни перед чем. Из-за тебя я смогла стать той, о которой
известно даже в столице. Мне не хочется тебя подвести. Обещаю, я со
всем справлюсь. И ты станешь дедушкой, хоть и внуки будут не родные
и слегка подросшие, так что чепчики им не понадобятся, ‒ теперь
пришла моя очередь сжимать его руку.
Отец посмотрел на меня, и на его щеках я увидела две влажные
полоски. Суровый военный плакал, не скрывая своих слез.
‒ Пап, ну ты чего? ‒ я обняла отца.
‒ Я хочу увидеть их, ‒ он быстро вытер свое лицо. ‒ Хочу
посмотреть на них хотя бы одним глазком. И подниму все свои старые
связи, но твой Чернов обломает свои зубы. Мы с тобой вдвоем
кремень!
Дальше я рассказывала ему о близнецах, о Даше и Паше, о
четырехлетних малышах, от которых отказалась совсем молоденькая
горе-мамаша еще в роддоме. Она подписала документы уже через два
часа после родов, когда ей предложили взглянуть на малышей, а через
пять она сбежала из своей палаты. Девушка поступила без документов,
и никто не кинулся ее искать.
Моя история о них получилась длинной, но и она вскоре
закончилась. Папа был взволнован, но держался, чтобы не беспокоить
меня. Я принесла ему бокал с коньяком, от которого он попытался
отказаться, но моя настойчивость взяла вверх.
‒ Как поступишь с Черновым? ‒ ответа на этот вопрос я и сама
пока не знала.
Папа не просто задал этот вопрос. Он догадался о причине моего
отказа ему, он все понял без моих объяснений. Все дело было в
ребенке, судьбу которого в далеком прошлом я перечеркнула своим
единственным словом. Отец еще не знал, что он мог стать дедушкой
внучки. И мне надо будет очень сильно постараться, чтобы держать
себя в руках, как и отнестись к его дочери непредвзято. Ведь
когда-то давно я тоже могла стать матерью для самой прекрасной
дочери, которой не суждено было увидеть белый свет. Чернов ‒ отец
дочери, второй дочери, которая была бы уже достаточно взрослой и
самостоятельной, о которой он не знает ни слова.