‒ Знатный котяра.
‒ Не волнуйся, он добрый, ‒ пояснила Галка. ‒ К людям хорошо относится.
‒ Я и не волнуюсь, ‒ усмехнулся Марат, тоже прищурился, глядя на кота.
Тот неторопливо поднялся, приблизился, мягко ступая, обошёл вокруг, задев мягким боком ногу, а потом, высоко задрав хвост, протрусил через прихожую, свернул в маленький боковой коридор, ведущий, скорее всего, на кухню. Отправился заныкивать свой хавчик от внезапно обрисовавшегося непрошенного гостя.
‒ Мне куда? ‒ поинтересовался Марат, переводя взгляд с исчезающего за углом кота на двери, за которыми, судя по всему, располагались комнаты.
Две. Вероятно, одна Галкина, другая ‒ её родителей. Рогозина указала рукой, куда ему проходить, он и прошёл, огляделся по сторонам.
Комната как комната ‒ стандартно, уютненько, чисто. Большое окно, в оформлении неброских штор тёплого коричневато-жёлтого цвета, дверь на балкон. Что за окном ‒ почти не видно, всё закрывает развешенное на просушку бельё: полотенца, простыни, рубашки. Из мебели, как и у всех, стенка, стол, стулья, тумба с телевизором, большой диван. Марат плюхнул на него сумку.
Возле ног мелькнуло что-то рыжее. Котяра проскользнул неслышно, не теряя достоинства, солидно и неторопливо ‒ такое впечатление, что будто в замедленной съёмке ‒ запрыгнул на диван, протопал к сумке, обнюхал её, критично морщась, но, кажется, остался вполне удовлетворённым осмотром. Марат придвинулся, почесал его между ушами, кот благодарно боднул в ладонь. А в дверном проёме возникла Галка, спросила:
‒ Есть хочешь?
‒ Хочу. Очень.
Он с утра только бутер успел перехватить до того, как отец завёл свою занудливую шарманку про будущее.
‒ У меня суп есть, ‒ доложила Галка. ‒ Точнее, щи. Щавелевые. Но они без мяса, ‒ призналась раскаянно.
‒ Да какая разница? Давай.
‒ А на второе ‒ ничего. Я не готовила. Я же не знала.
‒ Да чего ты? Второе! ‒ Марат снисходительно хмыкнул, махнул рукой. ‒ Я ж не в ресторан пришёл.
‒ Но я приготовлю, ‒ торопливо заверила Галка. ‒ Макароны и котлеты. Котлеты, правда, полуфабрикатные. Папа из столовой с работы принёс. Будешь такие?
‒ Галь! Ну чё ты всё оправдываешься? Я всё ем. Всеядный. Домашнее, магазинное, с работы. Если честно, мне вообще пофиг. Главное, чтобы жрать можно было.
Хотя, если уж совсем честно, Марату даже нравилось, что она вот так расспрашивает, волнуется, суетится. Ради него. А он успокаивает её и соглашается благосклонно. Приятно.