Питаем же дружбу. Прими и кушай с Петром четвероногих зверей, гадов и птиц. Бог тебя да благословляет! С ним не вредит и самый яд языческий. Они не что суть, как образы, прикрывающие, как полотном, истину. Кушай, пока вкусишь с Богом лучшее.
Любезный приятель! Твой верный слуга, любитель священной
Библии Григорий Сковорода.
1744 г., в селе Бабаях, накануне 50-тницы.
В селе у хозяина жили две собаки. Случилось мимо ворот проезжать незнакомцу. Одна из них, выскочив и полаяв, поколь он с виду ушел, воротилась на двор.
– Что тебе из сего прибыло? – спросила другая.
– По крайней мере не столь скучно, – отвечала она.
– Ведь не все ж, – сказала разумная, – проезжие таковы, чтоб их почитать за неприятелей нашего хозяина, а то бы я и сама должности своей не оставила, несмотря на то, что с прошедшей ночи нога моя волчьими зубами повреждена. Собакою быть дело не худое, но без причины лаять на всякого дурно.
Сила[52]. Разумный человек знает, что осуждать, а безумный болтает без разбору.
Неподалеку от озера, в котором видны были жабы, Чиж, сидя на ветке, пел. Ворона в близости тоже себе квакала, и, видя, что Чиж петь не перестает:
– Чего ты сюда же дмешься, жаба?
– А отчего ты меня жабою зовешь? – спросил Чиж Ворону.
– Оттого, что ты точно такой зеленый, как вон та жаба.
А Чиж сказал: – О, ежели я жаба, тогда ты точная лягушка по внутреннему твоему орудию, которым пение весьма им подобное отправляешь.
Сила. Сердце и нравы человеческие, кто он таков, свидетельствовать должны, а не внешние качества. Дерево из плодов познается.
Еще в древние века, в самое то время, как у орлов черепахи летать учились, молодой Жаворонок сидел недалече того места, где одна из помянутых черепах, по сказке мудрого Эзопа, летанье свое благополучно на камне окончила с великим шумом и треском. Молодчик, испугавшись, пробрался с трепетом к своему отцу:
– Батюшка! Конечно, возле той горы сел орел, о котором ты мне когда-то говорил, что она птица всех страшнее и сильнее…
– А по чему ты догадываешься, сынок? – спросил старик.
– Батюшка! Как он садился, я такой быстроты, шуму и грому никогда не видывал.
– Мой любезнейший сынок! – сказал старик. – Твой молоденький умок… Знай, друг мой, и всегда себе сию песенку пой:
Не тот орел, что высоко летает,