Каждое утро в восемь я выхожу из дома и гуляю по острову, исследуя новые уголки. Но любая моя прогулка неизменно начинается с посещения храма, после чего я часто отправляюсь через весь остров, чтобы посидеть в уютном скверике Вер Галан. Утром здесь бывает тихо, и я позволяю себе осторожно мечтать.
Демон почти не напрягает меня, только настаивает, чтобы я постоянно была на связи и не забывала вовремя кушать. С собой у меня вполне достаточно денег, чтобы вдоволь накормить себя и ещё сотню-другую проголодавшихся туристов. Их толпы постоянно осаждают наш живописный островок. А мне нравится причислять себя к числу горожан, для которых эта чудесная сказка не закончится с отъездом. Теперь я настоящая француженка, парижанка. Я столичная штучка! Эх, видела бы меня Дашка!
Домой я возвращаюсь, когда уже садится солнце и от потемневшей реки начинает веять прохладой. Наш дом – один из немногих жилых домов на острове, и в этом его особенная ценность. Выходит, что он тоже является памятником древней архитектуры. Может, и не таким древним, как мой храм, но тоже очень достойным. А если перегнуться через кованые перила узкого балкончика нашей квартиры, то я даже могу увидеть небольшую часть храма, и это приводит меня в невероятный восторг. За последние месяцы я настолько отвыкла от позитивных эмоций, что сейчас была искренне благодарна Демону за этот подарок – восхитительное лето в Париже.
Мой дед был достаточно прямолинеен и сразу по прилёту в Париж обозначил мою дальнейшую судьбу на ближайшие месяцы. Внимательно выслушав его планы, я для себя уяснила, что находиться в столице мне предстоит лишь до конца лета. А потом я перееду в его дом, находящийся в пригороде Парижа, где должна буду усердно учиться, дышать свежим воздухом и ожидать рождения ребёнка.
Вот же блин – ребёнок! И это, казалось бы, важное жизненное обстоятельство было готово выветриться из моего сознания. Я пыталась абстрагироваться от этого состояния, в наивной и глупой надежде, что всё забудется, и оно само собой как-нибудь рассосётся. Внешне никаких изменений я в себе не наблюдала, за исключением слегка увеличившейся груди. Меня ещё продолжало тошнить по утрам, но неприятные ощущения я всегда быстро вытесняла упоительными прогулками.
О моём интересном положении приходилось вспоминать, когда Демон справлялся о моём самочувствии. А мне было некомфортно от того, что он знает обо мне такие интимные подробности, и тот, кто завёлся у меня внутри, тоже не позволяет об этом забыть. Зачем мне этот ребёнок, что я с ним буду делать? Я не хочу его, ведь я не смогу его любить.