Кира осталась сидеть. Она кружила фужер в пальцах. Что-то во
всем этом не складывалось. И, наверно, хорошо, что она ничего пока
не сказала про черный цвет.
– Эти дуры просто ничего не понимают! И не знают!
Голос, внезапно прозвучавший непонятно где, заставил вздрогнуть.
Опять она! Может, это можно прекратить? Кира со страхом ожидала
ответ на свои странные мысли. К счастью, никакого продолжения не
последовало. Она уняла дрожь в руках, допила вино и пошла в
библиотеку.
[1] Журек – традиционный польский суп на ржаной закваске.
1939 г. Белоруссия
– Мама! Вы слышали? Пан Халевский повесился! Ну, тот, что из
осадников[1].
Малгожата подняла голову от книги. Дочь, забежавшая в комнату,
словно сама была готова разрыдаться. Видно было, что она в
ужасе.
– Пан Гжегож?
Честно говоря, она недолюбливала ветерана-легионера[2].
Приехавший из Малопольски офицер получил большой кусок земли и с
некоторых пор старался показать себя самым главным во всем
повяте[3]. Он все свободное время пытался найти недовольных среди
местного населения, требовал изменить программу в школах. Некоторые
из местных поляков его сторонились, некоторые горячо поддерживали.
И вот теперь такое…
– Мама! Ханя говорит – как только по радио сказали, что
большевики перешли границу, так он сразу пошел в амбар и
повесился.
Это было намного, намного важнее. Одно дело – война с Германией,
от которой она, конечно, не ждала ничего хорошего, но, имея
немецкие корни и отдаленных, но все-таки родственников, не очень
боялась. Да и бизнес-контакты мужа позволяли чувствовать себя
относительно спокойно. А другое дело – большевики, от которых
шляхтичам ждать хорошего не стоило[4].
– Илона, ты немедленно поедешь в Вильно, в свой университет.
– Но, мама! Вы же сами говорили, что сейчас ездить опасно!
Война! А папа?
– Да, опасно. Но еще опаснее оставаться здесь. Папа все равно в
Варшаве, и сюда вернуться не сможет. А мы поедем в Вильно.
– Мама, вы поедете со мной? В Вильно? Прямо сейчас?
– Да, срочно идем собираться. Нас там никто не знает.
Расскажи-ка мне еще раз об этом твоем Влодзимеже. Он тоже учится на
медицинском? А сам из Гродно?
Через два часа они выехали из имения в сторону железнодорожной
станции. Осень уже заявила свои права, и по небу бежали серые тучи.
Перед глазами Илоны до сих пор стояла сцена с рыдающей над телом
мужа пани Халевской. Она начинала понимать, что такое война.