– Ну что, Кира. Твоя предыдущая жизнь закончилась. Я думаю, ты
больше не вернешься в свою никчемную фирму и не будешь заниматься
всеми этими бессмысленными делами. Теперь ты будешь помогать людям,
и даже спасать их. Ты обладаешь невероятной, редкой способностью.
Ты – целительница. Перед твоей силой не устоит ни одна болезнь. Ни
одна. Но для того, чтобы узнать, чем болен человек, надо в этом
разбираться. Так что прямо отсюда через несколько дней поедешь во
Францию учиться в медицинском. Кажется, у вас в роду эта профессия
весьма востребована?
Кира молчала. Эти слова были слишком необычны. Нет, она не могла
не признать, что в них есть смысл. То, что происходило, невозможно
было объяснить какими-либо фокусами. Она сама испытывала боль.
Воробей до сих пор сидел в клетке в ее комнате. Но отказаться от
всего, что наполняло ее жизнь до сих пор, начать все с нуля,
учиться заново, да еще в чужой стране, на языке, которого она не
знала. Зачем? Неужели они не могли обойтись без нее? И откуда они
все знают про семью? Да, многие женщины в ее семье были медиками:
мама, бабушка, сестра бабушки и, кажется, прабабушка. Бабушка
что-то про нее рассказывала, про ее таланты. Кире захотелось срочно
вернуться в библиотеку, но Дженна совсем не собиралась заканчивать
беседу.
– Скажите, Дженна, почему ко мне такое отношение? Почему я так
важна?
– Дело не в тебе. Или не так. Не только в тебе. Неправильно.
Конечно же, в тебе. Причины две. Первая – это свойство самой силы
целительства. Она накапливается только в тебе. Ее больше неоткуда
взять. Только в тебе, медленно и постепенно. И расходовать ее надо
осторожно. Только тогда, когда нет другого выхода. И только когда
точно знаешь, что за болезнь. Конечно, легче с тем, что ты видишь,
как сегодня с открытыми ранами. Но ты можешь лечить и те болезни,
которые не видны.
Дженна сделала паузу и некоторое время задумчиво смотрела перед
собой. Потом взяла девушку за руку и продолжила.
– Вторая. Очень жаль, но мы не в состоянии лечить себя сами. То
есть, ты можешь лечить меня, а я тебя, и никак иначе. Не
получается. Так что мы должны быть вместе, или знать, где
находимся, чтобы помочь.
Женщина отпустила Киру, встала и начала ходить перед ней, сложив
на груди руки, как будто разговаривая сама с собой.
– Так надо еще и потому, что нас очень-очень мало. Сейчас во
всей Европе около десятка. Очень многие погибли во время войны. И
наша сила проявляется все реже. Поэтому все очень обрадованы,
очень. Не удивляйся, но к тебе скоро выстроится целая очередь
просительниц.