Судя по всему, сюда прибыл и сам Устенецкий Старший комиссар и
куча народу из всех подразделений. Завидев Милана, они
расступились, и перед ним предстала причина всеобщего возбуждения.
На дороге вповалку лежали семь трупов. Семь! Да, происшествие
эпического масштаба. Между погибшими, а по-другому их назвать было
невозможно, на земле лежало выпавшее из рук оружие, автоматы АК и
пистолеты.
Милан поздоровался с коллегами, и местный начальник, Хартвиг,
сразу отвел его в сторону.
– Милан, как только я узнал о случившемся, то сразу позвонил в
Прагу и попросил прислать кого-то оттуда. Вы понимаете, у нас нет
опыта работы с подобными происшествиями.
– А что произошло?
– Водитель, который утром ехал из Устки в Шварцберг, обнаружил
стоящие на дороге машины и трупы людей. Он сейчас же вызвал
полицию.
– Я видел, что машина скорой помощи отъехала.
– Да, один человек выжил. Видимо, водитель той машины. – и
комиссар взмахнул рукой, указывая на один из автомобилей,
приткнувшихся чуть дальше на обочине.
– Он лежал с той стороны дороги. Ранен из автомата. Был
вооружен, но, судя по всему, успел выстрелить один или два раза. Но
не это главное.
– А что же?
Хартвиг вынул сигарету из пачки и закурил. Минуту он раздумывал,
рассматривая дорогу, потом, наконец, решился.
– Милан, посмотрите на убитых. Это была казнь. Они стояли на
дороге, не укрываясь. А в них стреляли. И у каждого по одному
ранению, здесь. – и он постучал по левой стороне груди.
– Вы понимаете, кто-то начал стрелять, и они не убегали, не
укрывались, даже шага никто не сделал. Стояли и ждали.
Он сделал неопределенный жест рукой с сигаретой и передернул
плечами.
– Что-то в этом ненормальное.
– Убитые чехи?
– Нет, все немцы. Приезжие. У всех документы при себе. Но это
только начало, Милан. Только начало.
Старший комиссар затянулся и выпустил дым с таким задумчивым
видом, что можно было подумать, что он на скамеечке в парке, а не
на месте страшного преступления.
– Видишь реанимобиль? Час назад в лесу нашли еще людей. Вот там,
в кустах. Служебная собака от того “джагги” сразу привела к
ним.
– Еще погибшие? Раненые?
Хартвиг некоторое время рассматривал Милана, как будто пытался
подобрать слова. И какое бы ни выбирал, оно не нравилось ему.
– Живые, Новак, живые. Лежали под кустом, все перемазанные
кровью и спали.