Она разворачивается, подбегает к двери, и барабанит в нее:
- Откройте, немедленно! Не хочу ни минуты больше здесь
находиться!
- Настя, - зову мягко, и она оборачивается. Истерика
моментально утихает, и словно бы передо мной та девушка, с которой я только
познакомился: избалованная, не злая, веселая и чуть ревнивая – обычная девчонка,
в общем-то.
- Что, Яр? – мне чудится, или в голосе ее надежда?!
- В следующий раз не спеши разбрасываться угрозами, находясь
в госучреждениях. СИЗО, колония, суд… не стоит язык распускать, даже при том,
что у тебя отец – губернатор. Сегодня он у власти, а завтра, глядишь, и обычный
человек.
- Сволочь! – выплевывает она, и выбегает из комнаты
свиданий, где обычно я с адвокатом встречался.
- На выход, Воронцов, - и снова привычный конвой, и я минуты
считаю, секунды меряю.
И жду, просто жду, когда смогу выйти отсюда свободным
человеком. Да, еще предстоят закрытые заседания, и мне придется еще побороться,
чтобы полностью свое имя отчистить, но все это легче будет сделать на воле.
А не из клетки, в которой я задыхаюсь. Оказывается, воздуха
мне не хватало больше всего, только я не замечал, а сейчас будто кольцо
сжимается на шее, и я нервно хожу по камере, в ожидании того, что за мной
придут.
И приходят.
- На выход, Воронцов, - раздается привычная фраза, и я
понимаю – это не ради очередного свидания.
Это – свобода.
Поддавшись порыву, наматываю замызганный галстук на
запястье, и иду по привычным коридорам, клянясь, что в последний раз это. В
первый, и в последний! Больше не допущу такого, и время жизни отнимать у себя
не дам.
- … часы, ремень, портмоне, - заканчивает перечислять мне
охранник список того, в чем меня «приняли», и продолжает: - дата, и ваша
роспись.
Быстро ставлю автограф, и улыбаюсь. Почти счастливо. Я
свободен!
- Я переоденусь, - не спрашиваю, а утверждаю, и скидываю
пропахшую несвободой одежду на свою привычную, хоть и не очень чистую. Эти
тряпки я отсюда выносить не собираюсь, мне и галстука хватит, который рука не
поднимается выбросить. – Счастливо оставаться, - весело прощаюсь с недовольным
охранником, и толкаю дверь на улицу.
И никакого конвоя за спиной, и это непривычно, но чертовски
здорово.
Где-то здесь должен быть Серый – именно он вызвался
встретить меня, хотя мама умоляла, чтобы я разрешил ей приехать, но… нет. Отца
и мать я вечером увижу, когда в порядок себя приведу, чтобы не стыдно было
обоих обнять.