- Я на свободе, и вы себя адвокатами почувствовали? -
усмехается Яр и выключает воду. Не дает мне выскользнуть, открывает шкаф над
моей головой и достает глубокое блюдо. - Садись за стол, - шепнув, подталкивает
меня. - Сок принесу.
- Ты на свободе, и станешь отцом, - продолжает Артем. Ловит
мой настороженный взгляд. И щурится, оценивает с ног до головы. - Да, Яр,
неожиданно. Или не Яр? - он хмыкает, подбородком показывает на Сергея.
- Что за тема идиотская, - Сергей оглядывается. Смотрит на
меня, и на лице написано - мечтает, чтобы я убралась. - Терпеть не могу детей,
- говорит. - Ева, кофе мне сделай, башка что-то трещит.
- Серый, руки-ноги есть, сделай сам, - за меня отвечает Яр и
подходит с высоким запотевшим стаканом с апельсиновым соком. - Ева, садись,
расслабься. Здесь все свои.
Неуверенно присаживаюсь на стул.
А хочется сбежать, эти аспиранты вот-вот мой секрет
разболтают. Они и так два раза намекнули, осталось лишь в лоб вывалить:
"ваша Ева беременна".
Бросаю презрительный взгляд на Сергея.
Детей он ненавидит.
Ему никто и не предлагает, пусть к невесте своей
проваливает.
- Я сейчас, - шмыгнув носом, подскакиваю на ноги. Пытаюсь
сдерживаться и не могу, топая бегу по коридору и влетаю в ванную.
Я на волоске висну над пропастью, меня сейчас сдадут. Смотрю
на бледное отражение в зеркале и приказываю себе, я должна сама все сказать.
Первой этой сделать.
Просто выйти из ванной и сказать.
Да.
Решительно открываю дверь.
И налетаю на мрачного Сергея. Стоит на дороге, небрежным
жестом поправляет запонку на рукаве. На меня не смотрит и цедит:
- Ева, тебе домой пора, не надо здесь рассиживаться.
Пораженно качаю головой.
Меня выставляют?
- Это не твоя квартира.
- Моего друга, - подтверждает он, поднимает взгляд. - На
которого ты забила, пока он суда ждал. Шлялась три месяца неизвестно где. С
этим быком Богданом. За какие заслуги он за тебя так печется?
- Ты на что намекаешь?
- Прямо говорю. Что объедки за ним подбирать не буду.
- Объедки? - от возмущения задыхаюсь. Шагаю на него и ладони
горят, так хочется врезать по его невозмутимой морде, как ему только в голову
подобная грязь пришла, Богдан словно с дочерью со мной. - Что же ты тогда в
кровать ко мне сегодня залез? - губы дрожат, и по телу дрожь несется от
воспоминаний, как они оба брали меня полчаса назад, грубо и сладко. - За
объедками побежал, Сережа, аж трясся весь, так хотел! - повышаю голос.