Мне теперь многое нельзя.
И лучше придерживаться здорового питания.
Но так хочется жареной картошки, золотистой, с хрустящей
корочкой. Две тарелки бы съела, с укропом, со сметаной.
Тяжело вздыхаю.
Сварю лучше кашу. И сделаю салат.
А Оля и сыр с вином поест. И бананы.
В комнате переодеваюсь. На кухне распахиваю окно и
закатываю рукава домашней толстовки.
Ставлю воду, промываю гречку, режу огурцы и отвлечься не
могу.
Сергей меня ненавидит просто, и это ужасно. Он и Яру черт
знает что наговорил, а в чем я виновата?
Я усомнилась в них, как и любая девушка на моем месте.
Доверие - это тоже чувство, и оно хрупкое.
Но теперь это все неважно, ведь он меня из института
выпереть грозил.
Пусть попробует.
- Будем с тобой жить вдвоем, - говорю ребенку и ссыпаю в
миску помидорки. - Ты не бойся. Мама возьмет себя в руки. Будет хорошо учиться.
Может быть, снова получится сессию сдать экстерном, и никто ни о чем не
догадается. А потом...
Замираю с ножом в воздухе и прикидываю, как дальше. Вернусь
я в институт, а с кем будет малыш? Только на заочное переводиться.
И работать.
Поискать что-то на дому, я же совсем не глупая, справлюсь.
Оптимистично задираю подбородок, пытаюсь вытолкнуть из
головы эти мысли, эти планы, которые пока лишь красивой утопией кажутся.
Помешиваю кашу и кошусь в окно.
Оля что-то пропала со своим вином.
И внизу, во дворе, уже полчаса орет музыка. Басит что-то
клубное, по перепонкам аж.
Вытираю руки полотенцем и опираюсь на подоконник.
Высоко, двор отсюда, как на ладони.
Темнеет, уже зажгли фонари. У самого забора, под деревом,
белая машина.
Рядом фигурки двух девчонок в коротких юбках. В руках у них
шампанское, кажется.
Щурюсь.
И чуть не падаю, когда из машины к ним выходит Яр. В
рубашке с закатанными рукавами, изо рта дым выпускает.
Курит.
Он курит.
Прижимает трубку к уху, и оглядывается по сторонам. Что-то
говорит девицам, и те смеются, и я не слышу, но вижу, они, как мерзкие пираньи
в аквариуме открывают рты.
Сверкают белоснежными улыбками.
И Яр улыбается в ответ.
Быстро моргаю, обиду пытаюсь сдержать.
Он же утром из-за меня на Сергея бросился, а сейчас во
дворе торчит с какими-то...пираньями. И им весело.
Он вдруг поднимает руку и взмахивает.
Мне?
Кровь приливает к щекам.
Нет. Не мне.
Он смотрит в сторону выезда, откуда бежит Сергей. Торопится
аж, как на пожар опаздывает, в руках бумажные пакеты, узкие, как под вино.