— Пусть это останется во вчерашнем вечере, Лер, — сказал так, что я не смогла возразить. — Знаешь, — продолжает, — ты любишь спорить, а сможешь принять тот факт, если бы поспорили на тебя?
— Что? — я пискнула, не веря своим ушам. Не веря тому, что это говорит Тимофей, зная, что я никогда не смогу простить того, кто посмеет сыграть над моими чувствами. Нахмурившись, пытаюсь уловить логику в его словах, или хотя бы понять, к чему она приведет.
— Ты все услышала, — искоса посматривает, затем выходит из кухни, оставив меня в подвешенном состоянии. Это что вообще только, что было?!
— Тимофей! — позвала его, кинувшись вслед. Мама сидела в своей комнате, и увидев нас в коридоре, поспешила закрыть дверь, ведь разговаривала по телефону. Мужчина остановился и резко развернулся на пятках, а я врезалась в него, вновь очутившись лицом к лицу. Только теперь в глазах Тимофея веял холод, и не было той страсти, которая нас окружала секундами ранее. — Объясни, что вчера произошло, прошу, — умоляюще смотрю на него, но мужчина непоколебим в своем решении. Стукнув кулаком ему по груди, только нарвалась на подобную грубость. Он оттолкнул меня, совсем легонько, а показалось, словно отшвырнул от себя.
— Разберись сначала со своими причудами в голове, Лера, а потом мы обязательно с тобой поговорим. И, если то, что ты мне вчера сказала – это правда, я лично извинюсь перед тобой и буду на коленках ползать, вымаливать прощение. Но… — он запнулся, беззвучно ругаясь матом, смотрит мне в глаза, затем стремительно преодолевает расстояние между нами и хватает за затылок, притягивает ближе к своему лицу, будто в душу заглядывает. От его твердого порыва я пугаюсь, потому перехватываю ладонь, не зная, как вести себя в подобной ситуации. Он дышит глубоко и тяжело, будто сам с собой борется, чтобы не сдать позиций. — Но, если это ложь, чтобы задурить мне мозги…
— Да объясни же, ты, мне, что я вчера тебе сказала! — воскликнула, отталкивая от себя Тимофея. Он навеял на меня столько сомнений, что мозг отказывается работать в удвоенном темпе, чтобы воскресить в памяти все, что случилось ночью. Руки сильно трясутся, отдаваясь вибрацией по всему телу, отчего-то вдруг стал веять холод отовсюду, и я машинально обняла сама себя.
— Нет, — твердо отвечает. — Это будет уже не то признание от тебя, которое я хотел бы услышать. Макару передавай привет, раз твоя память до сих пор отказывается возвращаться, — смотрит с укором, будто не верит, что я действительно не помню о вчерашних событиях.