— Я бы сказал: увлекательно, — усиливаю напряжение между нами,
ожидая, что Рыбка сдастся первой, но она только выдыхает мне в
губы, чем окончательно срывает все стоп-краны.
Легко, осторожно касаюсь ее губ, поначалу боясь даже шевелиться,
а потом, когда ее свободная рука тянет мою футболку, забываю обо
всем. Целую, прикусываю губы и нагло толкаюсь языком. Рыбка
отвечает, хоть и робеет — боится, не понимает. Ничего, я объясню на
доступном языке. И повторю несколько раз, чтобы закрепить эффект.
Мозг отключается, оставляя только желание, и я разворачиваю ее
удобнее, обхватываю талию, прижимаю к себе и продолжаю терзать
губы, получая истинное удовольствие. Она что-то неразборчиво мычит
и упирается ладошками, отстраняется, но потом возвращается и целует
коротко, прижимаясь так мило, будто извиняется за то, что
остановилась.
— Тебе не понравилось? — спрашиваю, зная ответ, и Рыбка только
смеется и качает головой, отворачиваясь обратно к плите.
— Понравилось, но, если продолжим, у нас сгорит ужин, — она
мешает соус энергичнее и выключает плиту.
— Я готов к этой жертве, — оставляю поцелуй на ее шее, улыбаясь,
когда она вздрагивает и прижимается теснее, но желудок устраивает
мне настоящую подставу, заходясь урчанием.
— Кажется, не готов, — смеется Рыбка.
— Твоя взяла, — признаю поражение. Поесть и правда не помешает,
нужно набраться сил для того, что я уже распланировал в своей
голове. Преисполненный романтики, решаюсь на совершенно абсурдное
предложение, внезапно вспомнив, как Рыбка любила все наши свидания
и милости в виде плюшевых медведей и шоколадок в форме сердечек.
Может, желудок нарочно остановил нас, чтобы я все сделал правильно?
— А пойдем завтра на свидание? Куда хочешь: парк, ресторан, пикник
за городом, кино. Что скажешь?
Уверен, что она выберет ресторан или пикник, но Рыбка удивляет
меня куда сильнее, чем я мог представить:
— Нет.
Вижу его полнейшее недоумение и понимаю, что прямо в лоб
заряжать отказом не стоило. Особенно после того, как сама же его
целовала. Расскажи Машке — прибьет не жалея. Но, с другой стороны,
я женщина взрослая и отношениями не обремененная, так что могу
позволить себе шалость. Настоявшуюся, выдержанную, десятилетней
давности шалость.
Краснов выпрямляется, вмиг превращаясь в жесткую и неприступную
крепость, и я хватаю его за руку, чтобы он не сбежал, чем
окончательно сбиваю его с толку.