— Это не ваше дело, — говорю мягко, не хочу ввязываться в
истерику, но и выслушивать дальнейшие обвинения тоже не слишком уж
мечтаю.
— Еще как мое! Потому что от моего слова зависит судьба
Максима.
— Вы о чем?
— О том, что вам, Юля, стоит прекратить взаимоотношения с
Максимом Александровичем, иначе его секцию прикроют, — она говорит
холодно, и меня пугает этот тон. Так убедительно не лгут. — Вы ведь
знаете, что у него скоро проверка? — киваю. — Так вот, один из
проверяющих — мой хороший друг. Стоит мне только слово сказать — и
закончатся тренировки, а Максима ни в одну спортшколу не
возьмут.
— Что вы несете? — все еще считаю это бредом, но внутри все
сжимается от страха. Мало ли отчаянных баб, которые мужика
заграбастать в свои когтищи хотят.
— Правду, Юля, правду, — что делать-то? Бежать от этой
сумасшедшей или продолжать слушать? Вроде и уйти хочется, но стою,
слушаю и пытаюсь понять, чего она прикопалась ко мне. Где там
Краснов? — Оставьте Максима в покое, и все у него будет хорошо.
— Вы мне угрожаете? — вскидываю брови. Вот так поворот!
— Предупреждаю.
— На чужом несчастье счастья не построить, — бросаю коротко,
разворачиваясь, потому что слушать этот бред и дальше нет уже
никакого желания. Хочу домой, где есть какао и теплый плед. А еще
нет Жанны. Это, пожалуй, важнее.
— Все счастье стоит на чьем-то горе. Эта пословица давно
устарела, — снова за спиной звучит, и я притормаживаю. — Вы еще
сможете найти свое счастье, а мужчин, которые так любят детей, как
Максим, крайне мало. И которые так держатся за свою мечту.
Подумайте.
Стук каблуков звучит недолго, Жанна быстро теряется во дворах, а
через пару минут появляется и Краснов. Будто стоял и подслушивал,
честное слово. Он подходит, улыбается, будто ничего не произошло, а
вот последние слова чертовой соседки противным осадком опустились в
мою душу. Что, если она права? Она ведь безумная, еще правда
устроит подставу, и как мне потом в глаза Краснову смотреть, зная,
что все это из-за меня произошло?
— Прости, что так долго. Искали майку в раздевалке с пацанами.
Ребята решили подшутить над сокомандником, пришлось проводить
разъяснительную беседу, — он посмеивается и берет меня за руки,
целуя холодные костяшки. — Замерзла?
— Только руки слегка, — отмахиваюсь, потому что Максим уже
расстегивает молнию на своей кофте. Останавливаю его, снова
переплетая наши пальцы, и отказываюсь думать, что Жанна сделает
что-то. Она, конечно, может угрожать, но вряд ли дойдет до дела. В
конце концов, навредит и Краснову. — Пойдем домой, — решаю
выбросить мысли о блондинке из головы и целую своего Краснова,
наплевав на то, что могут выйти его воспитанники и увидеть нас. Да
и Максим не то чтобы очень спешит отстраниться — сжимает меня так,
что ребра хрустят, но я глупо радуюсь его нежности, веря, что все у
нас будет хорошо.