Послышались извинения моих родителей, они пытались оправдать
плохое поведение своей дочери. Ну, где такое видано, чтобы
приличных людей гомосапиенсами обзывали! Удивительно, насколько
оскорбительно стал звучать латинский язык в современных
реалиях.
Мальчишки были уже в кроватях, когда я выползла из ванной. Ждали
они меня, сверкая глазками из-под толстых одеял.
- А сказку ты сегодня не расскажешь? Сашка сегодня бабайку
боялся, а я ему сказал, что тетя Надя придумает сказку о том, как
мы ее победили, - племяш отчаянно зевнул.
Я тоже зевнула и забралась на свое раздвижное кресло. Устроилась
поудобнее и уставилась в потолок. Глаза слипались. Где-то в глубине
правого виска зарождалась мерзкая мигрень. Хотелось медленно
утонуть в объятиях сновидений.
- Ну ладно, мои маленькие трусишки, слушайте. Жили на свете два
брата. Никто их не мог назвать богатырями храбрыми, потому что были
они еще так малы, что сами в свои силы не верили. И вот повадилась
их пугать бабайка. Глупая и зловредная. Думала она, что братья эти
малыши, - я зевнула еще раз, - и дать отпор ей не смогут. И вот
нашел старший брат меч светящийся, и затряслась противная бабайка.
Забилась в темный, пыльный угол.
- А я что сделал?
- А ты?.. Эм-м-м… А младший брат взял фонарик и осветил тот
мрачный уголок. Вот так и исчезла бабайка. Ведь знали не по годам
умные братья, что бабайки всякие света боятся. Теперь вам любые
страхи нипочем. Конец! Теперь спать.
- Мы завтра победим ее, - сказал Сашка, отвернулся к стенке и
засопел.
Я тоже вскоре расслабилась и сама не заметила, как заснула.
Проснулась среди ночи от тихой истерики, доносившейся из
коридора: Ксюша на фоне Анечкиного плача переругивалась с Антоном.
Я потянулась за телефоном, чтобы посмотреть время. Четыре тридцать
утра. Мигрень сейчас сверлила мозг так, что хотелось биться головой
о стену. Обычно после полноценного отдыха меня отпускает. Н-да,
хотела отоспаться, но не получится.
Накинула халат и поплелась на кухню, где, собственно, и
собралась молодая семья.
- Я не могу больше! Чего она хочет? Чего ты хочешь? – вопрошала
Ксюша свою дочку.
Брат сидел и тер лицо, пытаясь смахнуть сонливость. У него плохо
получалось. Явно он не хотел быть среди ночи здесь, но героически
разделял участь неспящего родителя с женой.
- Что случилось? – спросила я.