Всего несколько шагов до двери не дошли, а он повернулся к Алёне и спросил:
– Может, тебе «Хэппи Мил» взять?
Она даже на нашлась что сказать, споткнулась на ровном месте, выпялилась на него.
– Там игрушка есть, – пояснил Шарицкий со значением.
– И-и? – угрожающе протянула Алёна.
– Девушки же любят игрушки, – с абсолютно невинным и крайне серьёзным выражением на физиономии выдал Шарицкий.
Алёна с шумом выдохнула.
– Вот объясни мне, Андрюшенька, как точно определить: ты тупишь или издеваешься?
– Я не издеваюсь, – искренне заверил Шарицкий. – И не туплю. – Потом чуть наклонил голову и загадочно глянул исподлобья. – Просто ты такая смешная, когда злишься.
– Я! Те-бя! Убью! – застыв на месте, на полной громкости продекламировала Алёна, не обращая внимания на окружавшую их толпу, ухватила Шарицкого за грудкѝ.
На них тут же принялись встревоженно оглядываться.
– Ну хорошо, хорошо, – смиренно пробормотал Андрюха, взяв её за запястья и пытаясь отцепить от себя, и при этом тайно улыбался уголками рта. – Убьёшь. – А потом страдальчески скривился, протянул умоляюще: – Только давай всё-таки поедим вначале. Зря что ли пёрлись?
Нет, Алёна его не убьёт, она сама гораздо раньше сдохнет, от бессилия, от обречённости, от разрывавшей её на части дилеммы «заржать или разрыдаться?». Она присела на корточки прямо там, где стояла, накрыла голову руками.
Вот тут Андрюха заволновался, склонился над ней, ухватив пальцами ткань куртки на плече, подёргал осторожно.
– Алён, ты чего? Алён!
Она убрала руки, запрокинула лицо, глянула на него снизу-вверх.
– Ничего, Шарицкий. Ничего. Ты иди, купи мне «Хэппи Мил». С нагетсами. И с «Фантой». Безо льда. А ещё этот твой новый гамбургер. А главное – про игрушку не забудь. Понял? Главное же – игрушка. А я пока свободный стол найду и займу.
Они вошли внутрь павильона, Шарицкий направился к кассам, а Алёна бродила по залу в поисках обещанного свободного стола. Правда она его так и не нашла. Один раз чуть не повезло, но она уступила место семье с девочкой лет трёх. А с Шарицким они устроились прямо на улице, на бордюре, усевшись верхом на школьные сумки. И Шарицкий всё-таки купил Алёне «Хэппи Мил». С игрушкой – дурным жирафом с абсолютно безумным выражением на морде и окосевшими глазами.
У него ещё проволока была внутри длинной шеи, и та гнулась, фиксировалась в самых разных позах. Но потом сломалась, гораздо позже. А сам жираф вроде бы до сих пор хранился где-то в квартире у родителей.