Уже позже, почти не помня себя, я выползла на порог дома и
рухнула на пятую точку. Стянула платок и глотнула свежего воздуха.
В голове взрывались фейерверки и били литавры, руки дрожали.
Следом вышла мать роженицы:
– Нейра Эллен… – по её лицу покатились слёзы, а у меня в глазах
предательски защипало. – Можно мы назовём девочку в вашу честь?
Хорошо, что меня догадались накормить. Местная еда была
подозрительно похожа на борщ с пампушками, а я, оказывается, так
проголодалась, что смела всё подчистую. Видя такой хороший аппетит
у субтильной девицы, мне даже добавки положили, а с собой впихнули
корзинку с пирожками.
На улице разлилась вечерняя прохлада, когда я последний раз
осмотрела роженицу и малышку, и снова уселась в свою
комфортабельную телегу. Горн сказал, что теперь обо мне все местные
судачат. Здесь была старенькая повитуха, она скончалась пару
месяцев назад, а её ученица вышла замуж и уехала. И хорошо, что
теперь есть, кому позаботиться о женщинах.
– Зато Ойзенберг теперь будет пакостить. Как вы его отбрили, –
старик усмехнулся в бороду.
Ой, да плевать на человека-ворона. Я уже не в том возрасте,
чтобы беспокоиться о том, что обо мне думают другие. Я сделала то,
что должна, но…
Вряд ли кто-то ожидал от молодой и, как мне казалось,
благородной воспитанной девицы такого напора, какой я сегодня
показала. Надо как можно скорей узнать побольше об Эллен и об этом
мире! Вдруг у местных жителей патриархат головного мозга, и
мужчинам даже в глаза смотреть неприлично? А я… клянусь, ещё
немного, и я бы ему врезала.
Этот случай напомнил мне историю моего кумира – венгерского
врача-акушера Игнаца Земмельвейса, который в далёком девятнадцатом
веке первым стал практиковать обработку рук и инструментов хлорной
водой. Умнейший человек, профессор, прозванный “спасителем
матерей”, добился снижения смертности женщин от родильной горячки в
разы.
Но, как водится, где успех, там и зависть. А гениев и искренне
преданных своему делу людей часто ждёт печальная судьба. Начальство
и коллеги, которые шли принимать роды прямиком после вскрытия
трупов, не озаботившись даже руки отмыть, затравили его до такой
степени, что Земмельвейс закончил свои дни в психиатрической
лечебнице.
А если меня тоже возьмут под белы рученьки и запрут в комнате
без окон?