Ожидание прошло как в тумане. И вот в кабинет вернулись Норвин и
Стайвус Ферри. По их лицам было видно, что они уже что-то
решили.
- Протяните мне вашу руку, - велел гвардеец, и я
подчинилась.
Он приложил к моей ладони ту самую золотую бляху, и на коже
вспыхнул отпечаток синей звезды.
- До тех пор, пока не началось разбирательство, вы находитесь
под домашним арестом, вам запрещено выходить из дома. Эта печать
отслеживает местонахождение, - взгляд капитана был холодным и
недобрым, наверное, он уже предвкушал, как загребёт меня в казематы
и выполнит план по раскрытию преступлений.
Если бы не Норвин, так бы и было. Жаль я не открылась ему
раньше, теперь нам предстоит непростой разговор.
Взгляд цеплялся за пятна крови на столе и полу, в голову пришла
суматошная мысль - надо всё убрать, надо вытереть...
Норвин вышел, чтобы проводить гвардейцев, а я с трепетом ждала,
когда он вернётся. И думала, что буду ему говорить.
Едва он снова появился на пороге комнаты, с губ слетел
гениальный вопрос:
- Как вы узнали, что они тут?
- Ощутил волнения защитного купола. Он реагирует на кровь, если
вы помните. А королевская бляха гвардейцев даёт право вскрывать
любые виды барьеров.
Норвин не повышал голоса, но я чувствовала, что он в ярости. А
ярость спокойного человека обычно страшнее, чем гнев психа.
- Я этого не делала, клянусь. Я знаю законы Рэнвилля. Девушка
уже была мертва. Хоть вы мне верите?
Он молчал, сверля меня взглядом, тогда я повернулась и хотела
сделать шаг к столу, но ноги приросли к полу, а руки бессильно
повисли вдоль тела. Подо мной вспыхнула и погасла призрачная
золотая сеточка, и я услышала негромкий голос мужа:
- Сначала вы ответите на мои вопросы. Кто вы такая? Или… что ты
такое?
- Вы ведь уже знаете, да? Тогда зачем спрашиваете?
В тот момент, когда он появился на пороге этой комнаты, у него
на лбу красными буквами было написано: “Я всё знаю”. Интуиция редко
меня подводила, а его взгляд был слишком говорящим. Возможно, я
могла себе всё надумать, ведь на воре и шапка горит. Я сама
подспудно ждала разоблачения. Все его слова, намёки, вопросы… Он не
был слепым дураком. Эх, прав был Пискун, надо было раньше обо всём
рассказать, а сейчас не самое лучшее время для выяснения
отношений.
Воцарившаяся тишина давила на уши, растекалась морозом по венам.
Я чувствовала, как пристальный взгляд сверлит затылок. Потом Норвин
медленно обошёл меня кругом и встал перед лицом, скрестив руки на
груди. Серые глаза сузились, а зрачки превратились в две чёрные
точки. Воздух между нами накалился и задрожал.