Но спустя три танца и несчетное количество бокалов я почувствовала себя дурно. Такое со мной случалось впервые — я была опытной тусовщицей, умевшей пить не хуже любого мужика, и дурнота от алкоголя была для меня непривычна. Окинув взглядом залу, я поборола подступающую тошноту и смогла сфокусировать взгляд на двери, прятавшейся среди высоких панорамных окон — она вела на балкон. Не без труда добравшись до нее, я выскочила на улицу, резко вдыхая свежий морозный воздух — начало ноября в этом году выдалось на редкость холодным, словно не осень на дворе, а самая настоящая зима.
От мороза по телу побежали мурашки — мое открытое платье с глубоким декольте совершенно не защищало меня от ледяного ветра, как и атласные перчатки, тончайшие чулки и лаковые туфельки на шпильках. Но я не спешила уходить, чувствуя, как постепенно от чистого воздуха проясняется в голове и отступает дурнота. Я взялась за перила и осмотрелась — балкон выходил прямо на лес и казалось, что снаружи нет ни единой живой души — вся жизнь сосредоточилась внутри, в душной бальной зале, где толпились разодетые люди. А здесь была лишь я, снег и темный, непроницаемый лес, едва-едва освещенный по краю светом из окон и слабым светом звезд — от луны сегодня виднелся лишь тонкий серпик, почти не дающий света.
Не знаю даже, что произошло первым — услышала ли я вкрадчивый, чуть хрипловатый шепот прямо у своего уха, или почувствовала, как пиджак укутывает мои плечи?
— Ты совсем замерзла, милая. Позволь мне тебя согреть?
Но это была не просьба. Это была мольба, словно умирающий от жажды просит глоток воды. Это был приказ, словно повелитель обращается к нижайшему из своих рабов. Это был голос, ради которого я готова была умереть — стоило ему лишь сказать.
Без слов, без сопротивления, без мыслей я тут же подалась назад, в объятия этого странного незнакомца, чувствуя, как сильные руки обхватывают меня, обнимая, прижимая к твердому, мускулистому телу. Горячие пальцы сжали мою грудь, а губы приникли к шее в страстно-остром, почти болезненном поцелуе.
— Скажи, что ты согласна, милая, я не могу без этого, — снова обдал мое ухо горячим дыханием прерывающийся шепот, — Скажи это, детка.
— Да, да, согласна, да, — пробормотала я — губы слушались меня едва-едва. Не зная, на что я соглашаюсь — да и не желая этого знать.