Охранник останавливается у моей двери и
пытается вежливо произнести:
– Я подожду здесь, госпожа.
На этом знакомые слова в его лексиконе
заканчиваются, и он натужно пыхтит, пытаясь что-то добавить. Я
сжалилась над несчастным:
– Я быстро.
Но быстро не получилось. Едва я закрыла за
собой дверь, меня окутал уже знакомый запах леса. И, прежде чем я
успеваю сообразить, что это не каприз памяти, оказываюсь в мужских
объятиях и судорожно вдыхаю своё наваждение.
– Привет, Огонёк!
– Что вы себе…
–Тс-с, – и больше я ничего не успеваю
сказать. Мой рот перекрывают губы незнакомца.
В следующий миг неожиданно для меня самой
пламя отбрасывает наглеца, ну или точнее слегка отталкивает. Потому
что он успевает выставить щит. Очень необычный тёмно-синий, с
яркими голубыми проблесками. Теперь он стоит в шаге от меня, и…
улыбается?
– Я примерно этого и ожидал, девочка. Ты
мне нравишься всё больше и больше, – тихо говорит он.
И так же тихо, помня о стражнике за
дверью, шиплю я:
– Я, кажется, не давала вам
повода.
– А он мне и не нужен. Достаточно того,
что ты очень необычная девочка, а теперь я знаю, что и очень
вкусная, – он кончиком языка пробует свои губы на вкус и заключает:
– Сладкая.
– Убирайтесь. Я позову на
помощь.
– А до сих пор почему не
позвала?
Этот простой вопрос ставит меня в тупик.
Вот правда, почему?
Магические заслоны уже исчезли. Он
протягивает руку очень медленно, и на это мягкое плавное движение
мой огонь не реагирует агрессией. Пальцы гладят мою щёку, и я
замираю от незнакомого томительного ощущения внизу живота.
Бездонные синие глаза опять слишком близко. Его губы слегка
касаются моих. Шёпот:
– Мы ещё увидимся, Огонёк.
На окне колышется занавеска. В комнате уже
никого нет.
Вниз я спускаюсь в глубокой
задумчивости.
Ну почему я не позвала на помощь могу
легко объяснить. Хватит с меня разговоров и пересудов.
Но почему позволила приблизиться к себе
второй раз? Неужели… ну да, он на меня как-то подействовал.
Магия?
Ты серьёзно? А на лестнице тоже была
магия? Когда ты слетела к нему в объятия, и, пока стражник не
вмешался, отнюдь не спешила из них выбираться. Не-ет, моя хорошая,
это твоя распущенность, совершенно непозволительная.
Чувство одиночества после того, как резко
лишилась дома, подвело. Обнимашек захотелось. Так это была не
мамочка, чтоб ты знала, дорогая. Он, конечно, особенный, и этот
запах… так всё, берём себя в руки, и будем общаться с людьми
осторожно, на расстоянии. Такого я больше не допущу. Увидимся?
Следующий раз меня врасплох не застанет ни он, и никто
другой.