Между нами осталась жалкая пара шагов. Так просто было
представить, как сильные безжалостные руки сжимаются на моем горле,
и тело охватывает огонь. Эйван стиснул кулаки, явно представляя
себе ту же картину.
– И ты не боишься?
– Нет!
Мы стояли друг против друга. Молчали и дышали тяжело. А потом
его взгляд заскользил ниже, обволакивая тело густой горячей
пеленой. И от этого прямого, жгучего и какого-то совершенно
бесстыдного взора щеки запылали.
– Ты похожа на выпавшего из гнезда птенца, – произнес Эйван
спокойно, будто и не было моих гневных отчаянных слов. – А будешь
кричать, охрипнешь.
Мерзавец!
– Как ты меня назвал?! Птенцом?
Вместо ответа он зашагал вперед. А Сапфир обернулся, глядя на
меня с укором и молча вопрошая: “Ты что, решила меня бросить? Ладно
хозяин, но… как же я?”
– Ну, чего застыла? Мне тебя волоком тащить? – бросил Эйван
через плечо.
– Что за инквизиторы пошли? Никаких манер. Если девушка говорит
нет, это значит нет.
– С манерами у нас проблема, согласен. Особенно когда дело
касается упрямых молодых ведьмочек.
– А что делать, если я не хочу идти с тобой? Что у нас общего?
Ты явно задумал что-то плохое. Глупо надеяться, что я покорно
побегу за тобой.
Он остановился и вздохнул нетерпеливо:
– Куда ты отправишься на ночь глядя?
Какой странный вопрос. Звучит так, будто он…
– Беспокоишься, что на меня нападут разбойники? – спросила с
усмешкой. И куда подевались робость и страх? Сегодня я на себя не
похожа.
– Вот именно. Переживаю за разбойников.
– А утром ты меня отпустишь и не станешь преследовать?
Гадкий инквизитор проигнорировал мой вопрос. Вот и хорошо. Вот и
поговорили. Некоторое время я растерянно смотрела на то, как они с
Сапфиром удаляются. Сбежать сейчас? Нет, это плохая идея, он сразу
хватится. Надо поймать удачный момент и тогда… прощай, инквизитор!
Приятно было познакомиться.
В конце концов я сдалась и с тяжким вздохом поплелась за
ним.
– Прицепился, как репей.
– Что ты там бурчишь, ведьма? Кого ты репьем назвала?
– Да тут просто… травы разные под ногами. Некоторые цепляются
так, что не оторвешь.
Он уличил меня во лжи, потому что брошенный взгляд был
скептичным донельзя.
– Я в тебе ошибся, – произнес вдруг.
– Почему же?
– Не думал, что ты так быстро освоишься и начнешь дерзить.
Мы поравнялись, и теперь я видела не спину, а четко очерченный
профиль. Твердые губы и подбородок, прямой нос с едва заметной
горбинкой, а ресницы – на удивление длинные. Если бы меня попросили
описать образ инквизитора, я бы назвала полную его
противоположность: старый, горбатый, уродливый, с сумасшедшим
взглядом и перекошенным ртом.