Эйван
Холодная вода отрезвила и смыла усталость после бессонной ночи.
Я провел рукой по влажным волосам и накинул рубаху. Скоро там
Йованна накупается? Надо торопиться, дела не ждут.
Внезапно от мысли, что придется поставить ей королевскую печать,
неприятно кольнуло в груди. Ведьма, конечно, противится, не знаю,
что я бы делал на ее месте. Но все это ради ее безопасности,
упрямица обязательно поймет и согласится.
Я посмотрел в сторону берега, где она сидела на коленях возле
плоского камня и ворожила над своим платьем. На ней была тонкая
белая рубашка до колен, голые руки порхали, творя заклинания. Такая
сосредоточенная, деловая и совершенно безобидная. А зрелище,
признаться, красивое и привлекательное для мужского взгляда. Даже
жаль, что она ведьма.
Как же я был зол, когда увидел ее в кругу огня. Хотелось прибить
на месте идиотов инквизиторов! Это только моя ведьма. Личная. Пока
разбирался с двумя незнакомыми тварями из Хаоса, упустил ее след и
чуть не опоздал.
Она злилась, я это видел и ощущал: потяжелевший воздух, запах
грозы, полный боли и ненависти взгляд. Она не понимала и требовала
ответа, почему я сохранил ей жизнь. И сам не знаю. Разве что из
жалости? Ну было немного. Сначала твердил себе, что с ее помощью
разведаю месторасположение целого клана лесных, а теперь, когда
пришлось выдать себя, понял, что осуществить задуманное будет не
так просто.
Лучше ей быстро согласиться принять печать короля, чтобы
избавить меня от головной боли, а себя – от гибели. Даже если
сумеет подчинить Хаос раз и навсегда, то инквизиция уж точно выйдет
на ее след. Я знал, что у некоторых есть развлечение, при мысли о
котором меня едва не выворачивало.
Ведьму можно убить быстро, а можно растянуть этот процесс.
Кому-то нравилось насиловать ведьм до тех пор, пока огонь не
пожирал их тела. Когда женщина рассыпается под тобой горсткой пепла
– это настоящее извращение. Я сразу сказал своим, что хоть раз о
подобном узнаю – сожгу все что ниже пояса, будут потом рыдать над
угольями. Все-таки не стоит переходить черту, за которой начинается
вседозволенность.
Я вскинул голову вверх, к солнцу. В небе кружил абсолютно белый
сокол. Птица устремилась вниз и рухнула рядом со мной.
– Иди сюда, – протянул руку, снимая с лапы послание.
Содержимое заставило стиснуть зубы и спалить записку в кулаке.
То, что чудовищ становится все больше и больше, мне очень не
нравится. Они не уходят с Хаосом, они остаются, убивая людей и
зверье. Моргнув желтыми глазами, сокол взвился и растаял золотой
вспышкой.