— К сожалению, это было предсказуемо, — осторожно
замечаю я. — Насильное сотрудничество вчерашних врагов…
— В тот момент Кириллу удалось убедить меня, что это
самый приемлемый вариант. Я и сам рассматривал его в мыслях, когда думал, как
решить вопрос. А Кирилл ещё и убедил по аргументам, что и как. Мы договорились,
что будем заодно в любых вопросах, потому что оба стремимся и в самом деле
уладить конфликт.
Я хмурюсь. Это он про моего похитителя говорит? Про
того самого, кто вообще начал всю эту заварушку, выхода из которой теперь почти
нет? Не может же папа доверять ему…
— Понимаю, о чём ты думаешь, — говорит он, глядя на
меня так внимательно, как если и вправду читает мои мысли. — Я тоже поначалу
меньше всего доверял именно ему. Пошёл на сделку, особо не раздумывая, ради
того, чтобы тебя вернуть. А потом, все эти две недели, максимально настороженно
вёл себя с Кириллом. Но, судя по всему, парень искренне раскаивается в том, что
тебя похитил. Стремится уладить конфликт. Не знай я о факте похищения, ни за
что бы не поверил, что он способен на это. Но, увы, я знаю, что это было. И не
забуду никогда, как бы он ни пытался завоевать моё расположение. Поэтому, как я
говорил, не доверяю там никому. Но всё-таки максимально прозрачно сотрудничаю в
первую очередь с Кириллом, и то до бесконечности проверяя все его слова и
предложения.
Я почему-то смущаюсь и опускаю взгляд. Хотя папа
просто рассказывает о своих делах с этим человеком…
— А при чём тут я? — наконец, вспоминаю.
— Да, об этом, — чуть мнётся папа. — Мы с Кириллом
обсуждали, как решить всё более напряжённую обстановку и потери с двух сторон.
Понимаешь, пока мы вот уже в одной компании в состоянии войны, рискуем
потонуть, не то что не развиться. Поэтому у Кирилла возникло предложение,
которое я был вынужден поддержать, но, разумеется, с некоторыми оговорками, на
которые он согласился.
Моё сердце обеспокоенно пропускает удар. Все эти
папины рассуждения в сочетании с моей будущей ролью, то, как он говорит,
Кирилл…
— Я надеюсь, речь не о предложении руки и сердца? —
усмехаюсь, стараясь перебить нервозность.
Мне неспокойно, но я сомневаюсь, что мы и вправду
подводим к этому, что бы ни было. Разве напряжение между непримиримыми врагами
можно решить свадьбой их детей? Скорее, это лишь усилит вражду. Да и кто в
двадцать первом веке решает вопросы так? Сначала насильно слить компании, потом
насильно породниться? Да ну, бред…