– Что это? – вздрагиваю и машинально жмусь спиной к мужчине в тот момент, когда он нагибается буквой «г».
Он поднимает голову и не разгибаясь смотрит в сторону выхода.
– Дверь захлопнулась, – констатирует Громов и наконец-то выравнивается. Ты что, кирпич убрала? – его интонация моментально меняется и становится похожей на рык. И даже ключ в замке не оставила?
– Не оставила. Убрала. А что, нельзя было? – бегающим взглядом я испугано смотрю то на мужчину, то на дверь по очереди.
– Нет! У-у-у… - издает он протяжный стон. – Здесь доводчик сломан. Черт! – он запускает руку в волосы. Говорил же Лерке, что поменять надо.
Лерке? Это кому, Валерии Андреевной? Видимо у них далеко не рабочие отношения. Мне, конечно, до этого дела никакого нет, но становится почему-то неприятно, и я заставляю себя переключиться на проблему более реальную сейчас.
Мужчина подходит к тяжелой, дубовой двери и несколько раз дергает ее.
– Бесполезно, – заявляет он, – ее разве что танком высадить можно.
– И что теперь будет? Нас же выпустят, да? – с надеждой лепечу я и в ответ получаю многозначительный взгляд.
– Выпустят. Только непонятно когда.
– А вы охране позвоните, пусть они придут, – я цепляюсь хоть за какую-то реальную ниточку.
– Считаешь себя самой умной? Где ты видела связь под землей? – он отставляет бутылку в сторону и прячет руки в карманы серого пальто.
Блин!
– Кто-то же должен сюда зайти. На кухне ведь вино очень надо, – я подхожу к двери и тоже дергаю ее.
Да. Это действительно бесполезно и больше похоже на агонию с моей стороны.
– Если очень надо, то зайдут, – спокойно отвечает мужчина, глядя в мою сторону.
– Егор Владимирович, почему это вы спокойный такой, а? – мой голос срывается практически на крик.
На нервной почве я всегда веду себя слишком импульсивно. Наверное, такая у меня защитная реакция. Сейчас я сама удивляюсь тому, как позволяю себе с ним разговаривать в таком тоне и еще более странно, почему он от этого не злится.
– А что мне прикажешь делать? – мужчина ухмыляется одной половинкой губ. – Бегать и кричать как елейная барышня? Если тебе, конечно, очень надо, то могу ради проформы и покричать, – мужчина, прокашлявшись, наиграно поднял руки вверх и парадируя тонкий голос закричал: Помогите! Спасите! А-а!
Громов замолчал и глянул на меня приподняв одну бровь, дескать: правильно? А мне от этого ничуть не смешно. В другой ситуации, конечно, но точно не сейчас.