Громов берет мою ладонь в свою. При этом моя рука выглядит крошечной, на его фоне. Второй рукою я едва касаюсь его плеча. Чувствую его руку на своей талии. И стоит мне глубоко вздохнуть, как его запах заполняет мои легкие.
– Вы сменили туалетную воду?
Испанский стыд! Нашла что спросить.
– Пришлось, — наиграно грустно отвечает он.
– Я думаю, что это неоправданная жертва с вашей стороны, — говорю, глядя поверх его плеча и слышу, как он улыбается.
– Я не мог поступить иначе, — я чувствую, как его губы касаются моих волос, когда он говорит.
– Егор Владимирович, я хотела сказать спасибо, за то, что выручили меня тогда в участке. И извинится, за свою дерзость...
– Ну что ты Аня, — он перебивает меня, – это я должен извинится за несправедливость со своей стороны.
– О чем вы? – обвожу взглядом танцующие пары рядом с нами и думаю о том, как мы с Егором смотримся со стороны.
– В ближайшее время я решу вопрос с твоим дизайн-проектом. Обещаю.
– Правда? – я удивленно поднимаю на него глаза и моментально тону в горящем взгляде.
– Правда, - его большой палец нежно гладит выступившую костяшку моей руки, посылая по телу приятную дрожь. – Это такая же правда, как и то, что я все время думаю о тебе, Аня, — напряженно говорит Громов.
Мне пришлось закусить губы, чтобы не начать дебильно улыбаться. Потому как умом я понимаю, что эта радость имеет далеко не материальную почву.
– А я думала, что вам не до меня, учитывая вашу бурную личную жизнь, — опуская глаза я смотрю вниз.
В голове мелькает образ блондинки в номере. Брюнетки в положении. Валерии. О последней мне по секрету рассказала Валя. И это только те, о которых знаю я. Относительно брюнетки мне становится обидно. Как можно спать с чужой беременной женщиной? Ах... это ведь может быть и от него ребенок? С другой стороны, почему он это скрывает?
– Аня, посмотри на меня, — упрямо говорит Громов, заставляя поднять на него глаза.
Музыка стихает. Танец подходит к концу. Но Егор не собирается отпускать меня.
– Отпустите, – я грубо выдергиваю свою ладонь из его руки и замечаю, что мы становимся центром внимания.
Громов хочет еще что-то сказать, но не решается. Он отступает в сторону освобождая мне путь.
– Всего хорошего, Егор Владимирович! – я обхожу его и шагаю на выход.
Вот нахал! Бабник! Донжуан недоделанный!