-
Проверим, кто ты на самом деле? – мурлыкнул он, задев плёткой сосок сильнее.
Теперь его голос не звучал равнодушно
или холодно, в нём появились низкие, бархатистые нотки. О, да, он предвкушал
удовольствие. А тёмная сущность внутри меня облизнулась в ожидании, послала в
низ живота волну истомы, и там всё сжалось в болезненном спазме. Я снова
возбудилась, и как быстро! И ведь меня даже не приласкали, и не собирались. Меня
ожидала боль, а не страсть, но заводило знание, что кто-то рядом будет получать
от этого наслаждение… Кто-то, к кому тянуло со страшной силой, вопреки всему.
Я даже не услышала, как Охотник отошёл,
и не успела приготовиться. Лишь уловила свист воздуха, и в следующий момент мою
попку обжёг удар. Сильный, с оттяжкой, без всякой жалости и намёка на игру. С
моих губ сорвался судорожный вздох, я вытянулась, ослеплённая вспышкой боли.
Она растеклась по коже, пощипывая и покусывая, словно на ней разлили масло и
подожгли, и я опомниться не успела, как сверху лёг второй удар, накрест, на обе
ягодицы. О-о-о, дьявол, как больно!.. Тело дёрнулось в бессознательной попытке
отстраниться, я тихо вскрикнула, стиснув пальцы и ощущая, как кожаные наручники
врезались в запястья. Ушей коснулся шумный вздох, до меня долетела волна
радостного возбуждения – Охотнику нравилось то, что он делал. И ему нравилась
моя реакция. Широкая ладонь легла на пострадавшую попку, и я зашипела –
прикосновение обожгло, усиливая неприятные ощущения.
-
Надо же, розовеет, - задумчиво пробормотал Охотник, и его пальцы сильно сжали
ягодицу, вырвав у меня очередной вскрик. – Я плохо тебя слышу, маленькая дрянь.
Ты совсем не раскаиваешься в том, что совершила, да?
Снова удар, на сей раз – по спине. Боль
резанула острым лезвием, рассыпалась по коже горячими искрами, и я всхлипнула,
не в силах унять дрожь. На глазах выступили слёзы, сердце рвалось из груди, а
между ног полыхал пожар, и там всё тянуло и пульсировало. Я хотела, чтобы
Охотник продолжил. Хотела, чтобы прикоснулся там, к набухшему бугорку. Пусть
даже сделал снова больно – в сокровенном местечке. Я ощущала его тёмное
наслаждение так близко и одновременно недостижимо далеко, и могла только жадно
вдыхать аромат, не смея даже думать о том, чтобы попробовать… Мне никто не
разрешал, а злить его больше, чем сейчас, или тем более прерывать происходившее
желания не было никакого. Да, изысканная и жестокая пытка, показать мне, чего я
лишена, и заставлять вожделеть, не имея возможности добраться. Оставалось
только… упиваться собственной болью и возбуждением, и робко надеяться, что
смогу кончить без дополнительных ласк… Если Охотник будет особенно усерден в
своём стремлении наказать меня.