Я нагло развалилась на креслице, закинув одну ногу на соседнее, посадила Бусю на колени, позволила ей прикусить игриво палец.
- Я на следующей неделе хочу в Берлин на пару дней. Там выставка будет тематическая. Может, со мной?
- Нет, мамуль, у меня работы полно. Да и Бусю не с кем оставить.
- Вот никогда я животных не любила, - поджала губы мамуленька, - столько осложнений с ними, столько ограничений... Отдай Ларе на пару дней.
- Нет, не хочу.
- Она все еще с этим страшным парнем, да? Как его... Олег? Боксер какой-то...
- Да.
- Надо же.
Больше мамуленька ничего не сказала, только опять губы поджала неодобрительно. Лару она любила, потому что не знала, что та за чудо по пьяни. А Лелика опасалась, как и многие, кто его видел.
Я сидела, наслаждаясь мягким послеобеденным солнышком, играла с Бусей, и лениво размышляла о том, как часто мамуленька поджимает свои красивые губы, когда речь заходит обо мне. Не особо я на роль дочери вписываюсь, это точно. Слишком мы разные.
Достаточно посмотреть на нас, чтоб понять, что мне от нее внешне ничего не досталось.
Яркая, роскошная, знающая себе цену, успешно ведущая свое, пусть и небольшое, но устойчивое консалтинговое агентство, мамуленька в свои сорок два выглядела едва ли на тридцать пять. И это были шикарные тридцать пять.
Я же, особенно сейчас, с двумя пучками - рожками на голове, без грамма косметики и наряженная в цветной джинсовый комбез, смотрелась подростком в стадии бунтарства.
Мы сидели друг напротив друга олицетворением полярности миров, в которых жили. Общим у нас с ней было только одно: цепкий, независимый характер и бульдожья хватка.
- Котенок, ты бледненькая какая-то, - мамуленька смотрела на меня обеспокоенно, постукивала ложечкой по блюдцу, - может, все же отдохнешь? Ну есть же для животных всякие там гостиницы... Давай вместе в Италию? Мне рекомендовали , там новый курорт... Не помню названия...
Я помотала головой, не поднимая взгляда от коленок, где Буся уже угомонилась и теперь счастливо грызла сухарик. Нет уж. Куда-то ехать, отрываться от привычной жизни... Да еще и с мамой. Ну не пятнадцать же мне, в самом деле, хоть , может, и выгляжу по-другому!
- Катя, здравствуй!
Мужской голос прозвучал совсем неожиданно и близко. Я подняла голову, прищурилась. Заслоняя солнце, стоял передо мной Вадим Петрович, улыбаясь в своей обычной альфасамцовой манере, сокрушительно и ослепительно.