Теперь найти материал для костра.
Сломанные ветки я собрал рядом с берлогой, радуясь своему теплому
облачению. С запахом я уже свыкся, а вот тяжесть приходилось
терпеть, да и сшито было абы-как, комфортность носки было на самом
минимальном уровне.
Раскромсав ножом часть добытых дров
на щепки, добавил сухой осенней листвы, что собрал на полу берлоги
и приготовился сродниться душой с первобытным человеком, впервые
получившим огонь своими собственными руками. На ударяющую в дерево
молнию надежды не было – не май месяц на дворе.
Мучался я долго, хотел даже плюнуть и
есть замороженное мясо сырым. Наконец у меня начало что-то
получаться, сначала удалось высечь одну искорку, но я радовался ей,
как ребенок, получивший конфету. Естественно, костер я от нее не
запалил, но надежда на успех возродилась. Прошло около часа, прежде
чем затлели листья. У меня получилось! Робкие язычки пламени
плясали передо мной, а из глаз у меня текли слезы радости. Ну либо
это желудочный сок уже ударил в голову, так и не найдя пищи в
животе.
Мясо было жестким, недожаренным, но
одновременно обалденно вкусным. Спасибо голоду за это. Не хотелось
покидать ставшую уже родной берлогу. Сколько же всего со мной здесь
произошло, но надо было двигаться дальше. Пора думать о
будущем.
Полный желудок благоприятно повлиял
на мои мыслительные способности, и я вспомнил, что Ангел-Хранитель
теперь тоже третьего уровня, а это значит, что можно попытаться его
улучшить. Успешно подняв регенерацию до плюс двадцати пяти
процентов, я перешел к продолжению сбора трофеев.
Усиль я помощника еще вчера, было бы
легче, но все мы крепки задним умом.
Я измывался над тушей Потапыча,
буквально вырубая ножом куски замороженного мяса. Пространственный
карман был довольно большим, влезло все, что сумел извлечь из
медведя за этот день. Периодически добавлял в костер дров,
устраивал перерывы на еду и отдых.
Мысли при этом метались в голове.
Изначальный план двигаться на юг требовал корректировок. Как далеко
я хочу зайти? Если предположить, что география не изменилась, то до
наиболее благоприятного для жизни места идти мне более двух тысяч
километров. Берег Черного моря и в прошлой жизни манил к себе, а
теперь и вовсе настойчиво звал, ведь меня здесь ничего не держит –
ну разве что берлога эта, но это не серьезно.