- Пока-пока! – И тяжело перепрыгнув забор, та грузно (судя по
звуку) приземлилась с той стороны.
- О чем вы вообще думали?
- Она намеревалась тебя зарезать. – Пояснила женщина сыну.
- И? Я – бессмертен. Меня на базе раз по сорок в неделю резали,
зарезали, разрезали и ничего. А уж сколько раз использовались более
экзотические способы выяснить пределы моей регенерации я лучше
умолчу. – Отмахнулся Фуши от её слов, словно для него это был лишь
пустяк. Правда, осознав усталым сознанием вторую часть предложения,
Мия поняла, и правда пустяк. Как поняла она и то, что четвертует
Минаку!
- Эх, теперь тобой займемся. Где аптечка, ты показывала… тогда,
захвачу по пути в ванную – раны надо промыть. – Подхватив её на
руки, пошел в дом Фуши. Порой не так уж и плохо иметь взрослого
сына, ведь когда еще она может спокойно и без уколов совести
позволить поносить себя на руках, если муж уже умер, а заводить
новые отношения для неё сродни предательству усопшего.
Фуши, в очень злом состоянии, но хорошо это скрывающий,
спустя час, после возвращения в дом с Мией на руках.
Убил бы! Обеих, и Мию за те мгновенья страха, что я испытал по
связи с Карасубой и когда уже считал, что той – конец, и саму
Черную Секирей. Нет, ту нельзя – ведь она привязана ко мне.
Собственно, и я спас её потому, что она - моя секирей. А я – не
ашикаби! Во мне от секирей куда больше! Раз эдак в пять! Минимум!
Потому, хоть сам я умереть не могу, но вот секирей могут, и что со
мной случится, если умрет хоть одна связанная со мной пташка – я
проверять не хочу. И так получил сегодня мощный заряд фантомной
боли.
Да, я не соврал Мии, ощущение, словно меня сжигают заживо. Вот
только когда меня сжигают, я горю и восстанавливаюсь, и это словно
вспышки боли и облегчения, а тут боль лишь нарастала, но и не
думала глохнуть. И пусть страдало не тело, а разум? Аура? Душа?
Сознание? Черт его знает, но приятней не становилось. Пришлось
вмешаться, а то так есть шанс и совсем “испустить дух”. Собственно,
я прямо Мие и сказал, что та могла меня убить, не вмешайся я. Но,
кажется, обе секирей меня превратно поняли, если вообще поняли. Что
одна невменяемая была, что вторая была и остается. Хотя нет, обе
остаются!
И совершенно непонятно, не ожидать ли мне смерти в ближайшие
минуты? Если раньше от Карасубы шла боль, то после спасения чистая
радость. Учитывая, что остальные мои секирей спят, то даже профану
вроде меня уловить ощущения единственной бодрствующей секирей со
связью со мной довольно легко. Вот только эта дура с момента
встречи со мной излучает, как я уже упомянул, одну лишь радость!
Даже с другой части города ощущаемую!