- Значит, не показалось! Макака, что ты делал с ними, пока был в
том здании? – стоило нам выйти из серпентария, и перед нами
откуда-то сверху спрыгнула Цукиуми. Незаметно для той придерживаю
за талии Беницубасу и Хайхане, уже готовых кинутся на врага. Ну да,
им уже плевать, что та – неокрыленная, а вот слово “макака” они
прощать ей не собираются. Хорошо хоть Таки вменяемая, сразу заняла
позицию позади и не лезет. Не зря я её выбрал!
И, надеюсь, я не ошибаюсь с предпосылками её действий. Хотя,
какая-то глупая и шальная мысль, я и ошибаюсь в столь кристально
понятных действиях столь вменяемой особы? Пф-ф!
А сама Цукиуми, похоже, среагировала на всплеск силы Беницубасы…
или меня. Ведь поцелуй ненадолго поднимает и мои энергетические
излучения, я ведь тоже отчасти секирей.
А сейчас подлый ход! На глазах Цукиуми, целую Таки. О, сейчас
меня будут убивать! Это ясно видно по глазам водной секирей.
- Ну а теперь, Таки, попрошу создать тебя максимально плотный
туман. Мы – уходим. В отличие от жадных ашикаби, мне до
неокрыленных нет дела, ведь я – гомункул, и логика у меня своя. И
эта логика подсказывает мне, что она мне просто не нужна. Мне и вас
хватает, а людская жадность не свойственна нечеловеку. – Голос я
особо не сдерживал, в первую очередь позволяя расслышать меня всем
присутствующим, ну и записать всё нужное камерам. Тройное дело. И
поднятие духа у моих трех пташек, и удар по Цукиуми с её гордостью,
она и не нужна, хе-хе, и красивая подача для тех, кто остался дома.
А у меня есть подозрение, что об этой моей речи скоро узнают все
мои секирей. Хех, знаю я эту Мацу, она данную информацию не
удержит.
И скрывшись в тумане, мы просто покидаем этот зоопарк и район в
целом, игнорируя недовольный голос Цукиуми.
- Ну что, домой, или заглянем в кафе? – Чуть улыбаюсь. Ну хоть
эти в ступоре не застывают. Таки уже однажды видела мою улыбку, а
Беницубаса и Хайхане со мной еще не так долго, чтобы понять, как
редко я вспоминаю, что порой надо изображать на лице и это
выражение.
- В кафе! – о, как слаженно. Кажется, количество конкуренток
дома допекло не только Беницубасу… всё еще пребывающую в нирване и
благодушии ко всему миру… кроме одной водной секирей.
Вечер того же дня, Цукиуми на крыше какого-то
здания.
Почему-то сейчас, гуляющий на такой высоте ветер не приносил
гордой и сильной женщине облегчение. Тело всё еще было
разгоряченное, сердце словно выпрыгивало из груди, а в голове
набатом звенели слова что никак не получалось забыть.