Егор Холод
Я и не думал, что такие квартиры бывают. Как из фильмов – маленькие, уютные и совершенно, неотвратимо безвкусные, совковые: мебель старая разношерстная, какие – то глупые статуэточки собачек, коврики на полу и мещанские репродукции картин на стенах. Я никогда не жил в таких. Точнее – жил, но та квартира стерлась из памяти сразу, как только меня выкинули, вымарали из своей жизни, словно ненужный мусор. И сейчас почему – то от души жалел, что я не помню, и завидовал Промсардельке.
- А это Зиночка в три года, — сунула мне под нос очередной фотоальбом ее мама. Мишка тихо застонал и заерзал на хлипкой табуретке. Пытка чаем и разговорами продолжалась уже больше часа. Мы с Михуилом выжрали, наверное, ведро, пахнущего вениками, чаю маленькими чашками, размером с наперсток и переломали вениры об каменные сушки.
- Ее Зина зовут,- проныл мне в ухо бравый помощник.- Господи, несчастная баба. Толстая резиновая Зина из магазина. Холод, у нас еще есть возможность сбежать.
- Я никогда не бегал от проблем,- прорычал я, уставившись на изображение хорошенькой пухлой девочки, которую держал за руку...
Если бы меня сейчас перевернули, подняли за ноги и грохнули об землю башкой, я бы наверное не был так шокирован. В голове зазвучали колокола. Я схватился за край стола, чтобы не свалиться с колченогого стула. Рядом с насупившейся малышкой стоял мой враг, человек которого я ненавидел всю жизнь. Он оставил меня одного, он выгнал меня из дома, отобрал мать, пусть плохую, пусть предательницу, пусть дуру – но я любил ее. А она предпочла своего сына ублюдку, ни в грош ее не ставящему. Она приходила меня навещать, замазывая синяки на лице идиотским «Балетом». Дура. Чертова проклятая дура. А я так хотел ее спасти. И отомстить тоже очень хотел - Это кто? – прохрипел я, мотая башкой как мультяшный ослик, пытаясь прогнать воспоминания. Этого человека нет давно, и мать валялась у меня в ногах, умоляя простить. Я не смог. Выгнал ее из моей жизни, как когда – то сделала она. Но в одном я благодарен уроду – это он сделал меня тем, кто я есть. Это ему я клялся ночами, терзая зубами тонкую казенную подушку, что вырасту, стану всесильным и уничтожу его.
- Это отец Зины,- поморщилась женщина, слишком резко выхватив фото из моих пальцев. В ее глазах заплескалась странная брезгливость, смешанная со страхом. Именно страхом. За столько лет я научился распознавать это чувство. - Он ушел от нас. Нашел женщину и сбежал. А фото я оставила, все таки не чужой он девочке моей. Одно фото.